Альтмеры добрались до кораблей, намереваясь то ли пересечь узкую полосу Саммерсетского пролива, то ли собраться с последними силами и дать имперцам сражение на море.
Ничего из этого сделать им не удалось, ибо с небес спустились драконы.
Уверяли, якобы драконов призвал император – мол, кто-то из Девяти Божеств, как бы не сам Акатош, даровал ему право в часы беды воззвать к помощи крылатых ящеров.
Драконов было трое – черный, изумрудный и цвета вечернего неба на закате. Неторопливо и размеренно взмахивая огромными кожистыми крыльями, они пролетели над забитой кораблями Лонгхэвенской гаванью, выдыхая раскаленное пламя. Описав три больших круга, драконы скрылись за горизонтом. Гавань превратилась в огненное море страданий, кишащее горящими кораблями и тонущими альтмерами. Зарево было такой высоты, что ночами его видели даже в Анвиле, Кватче и Скинграде, отстоящих на сотни лиг от побережья и Лонгхэвена.
То был воистину черный и скорбный день для Высших – день, когда их влиянию в Тамриэле пришел конец. Вырубленные рощи Валенвуда пошли на строительство флотилии кораблей, на которых император и его воинство беспрепятственно достигли Алинора, столицы королевства эльфов. Армия победителей встала огромным лагерем в окрестностях города, не причинив вреда никому из горожан и не пролив ни капли эльфийской крови. Обе стороны готовились к грядущим переговорам.
Далее летописцы и свидетели становились чрезвычайно многословны и уклончивы, выдвигая несколько версий и причин случившегося. Сходились они в одном: некто, тайком проникший в имперский лагерь, коварным образом умертвил одного из лучших военачальников, вернейшего соратника императора и любимца солдат, скайримского генерала Джонну Старка. Обнаруживший тело денщик генерала в скорби и ярости обвинил в содеянном славящихся своим коварством и двуличием альтмеров. Его истошные вопли нашли отклик в сердцах оказавшихся рядом легионеров. Тит Мид то ли не успел, то ли не пожелал вмешаться, кто-то призвал отомстить за сожженный Имперский город и погибших от рук эльфов сородичей, и вспыхнуло то, что позже предпочли обходительно именовать Алинорским инцидентом, а лучше – вообще лишний раз не упоминать.
Разъярённые легионеры казнили членов Талмора и изрубили всех, кто имел неосторожность оказаться у них на пути. Они сожгли здание Гильдии магов (вместе с запертыми внутри чародеями и их прислугой), осквернили Храм Предков и разбили статуи альтмерских божеств. Саммерсет в ужасе содрогнулся… и прикусил язык, потому как даже знаменитые альтмерские маги не горели желанием на своей шкуре выяснить, что окажется сильнее – их чары или драконий огонь.
Переговоры все-таки состоялись. Альтмеров представляли несколько чудом уцелевших глав знатных семейств, запуганных и согласных на все, лишь бы уберечь Саммерсет от полного разорения. Договор по эльфийской традиции получил громкое наименование Конкордата Белого Золота. Согласно его условиям, победители могли рассчитывать на изрядную компенсацию и возвращение незаконно захваченных земель.
С той поры миновало почти пятнадцать лет. Империя разоряла мятежный Саммерсет налогами и взятками, пополняя оскудевшую за время Великой войны казну. По условиям Конкордата альтмеры, жившие в Тамриэле, лишились большинства исконных привилегий и теперь усердно пытались делать хорошую мину при плохой игре. Изрядно досталось всем бывшим союзникам Доминиона – босмерам, эльсвайрским хаджитам и аргонианам из Чернотопья. Заодно прилетело и данмерам, темным эльфам Морровинда. Да, они всячески избегали участия в войне, но после того, как их провинцию засыпал пеплом взорвавшийся вулкан, данмеры скопом кинулись переселяться на материк. Беженцы заполонили приморские города Скайрима, а оттуда начали просачиваться в Сиродиил. Они занимали рабочие места, они притащили с собой Каммона Тонг и Мораг Тонг, немедля вступившие в яростную грызню с Серой Гильдией и Гильдией убийц за место под солнцем, от них были сплошные убытки, скандалы и разорения. Обитатели Империи в кои веки объединились в своей неприязни к данмерам, но тем было не привыкать к трудностям. Сомкнув ряды и обнажив кинжалы, эльфы пепла приготовились отражать нападение.
Вот так обстояли в Тамриэле невеселые дела на нынешний день. Вражда и подозрение царили там, где прежде относительно мирно уживались племена меров, людей и разумных зверорас. Альтмеры были слишком горды, чтобы безропотно смириться с поражением, босмеры не могли забыть горящий Фалинести, лишившиеся родины данмеры задирались ко всем подряд, а люди… Ну, люди всегда остаются людьми. По части ненависти остальные расы могут смело брать с них пример.
Мертвых егерей Тони столкнул в глубокий овраг и закидал ветвями. Может, запах дохлятины приманит волков, росомах или медведей, и к началу зимы звери обглодают тела до последней косточки. Оставались еще разбежавшиеся лошади и собаки. Кони, возможно, сумеют выйти к ближайшему городу – если не заплутают в лесу и не угодят на зубок кому-нибудь быстрому и хищному. Оставшаяся без хозяев свора либо начнет искать людей, либо обоснуется в чащобе, став одной из стай полудиких собак. С гармром сложнее. Гармр – тварь на диво умная и сметливая. У него достанет ума вернуться в гарнизон, откуда выехали егеря. Да, черный пес не обладает даром речи и не сумеет поведать о том, что случилось с пропавшим отрядом. Но командование егерской бригады наверняка заинтересуется, куда бесследно сгинул один из патрулей и организует поиски.
Такова уж сила невезения Тони, что через месяц или полгода у порога хижины непременно объявятся всадники с озлобленным гармром на цепи и настойчивым вопросом: «Здесь в конце лета не проезжали пятеро егерей с собаками?». Что, опять прикажете пускать их в расход? Оврагов для складирования мертвецов не напасешься. Он мирный алхимик и врачеватель, а не живорез из Гильдии Теней!
Первую пару дней альтмер провалялся без сознания. Не очнулся, даже когда Тони стаскивал с него драное зеленое тряпье, вытаскивал глубоко засевшие в плоти арбалетные болты и промывал раны жгучим настоем горноцвета и болотных стручков. Из-за обрубленных ушей Тони мысленно прозвал альтмера Корноухим. Надо ж будет как-то его звать, когда очухается, а настоящих своих имен Высшие не открывают никому. То, как они именуют себя в обществе людей – не более чем прозвища, названия цветов и трав, иногда даже просто наименования цифр на древних языках меров.
Судя по оставшимся на коже меткам и затянувшимся шрамам, последние лет десять Корноухий вел весьма бурную и насыщенную жизнь, полную лишений и опасностей. Он был тощим и жилистым, как тот, кому частенько приходится голодать и довольствоваться малым. Обе ступни стерты в кровь почти до мяса – похоже, он несколько дней подряд бежал, почти не останавливаясь, в сапогах, которые были ему малы. По плечам и спине тянулись тонкие рубцы – кто-то изрядно поработал над альтмером плетью. Под нижними ребрами справа багровело шершавое пятно размером с ладонь Тони, явственный след недавнего и плохо зажившего ожога. Как истинный исследователь, Тони потыкал в пятно металлической палочкой и на всякий случай брызнул на него снадобьем собственного изготовления. Ожог никуда не денется, но есть недурной шанс на более быстрое заживление.
Покопавшись в своих вещах с намерением переодеть альтмера, Тони выяснил, что его барахло либо узко Корноухому в плечах, либо коротковато.
— А кто виноват, что ты такая дылда? – раздраженно сообщил Тони бесчувственному телу. – Другой на моем месте сразу придушил бы тебя да выкинул за порог. Но я ведь душа добрая и отзывчивая. Мне всегда больше всех надо. Возись тут с тобой, как будто заняться больше нечем. Бравые егеря тебя наверняка заслуженно гоняли. Может, ты как есть убийца и преступник, на которого розыскные листы на всяком углу развешаны. Что я из-за тебя натворил, спрашивается? Прикончил блюстителей при исполнении. Без всякой жалости и снисхождения. Меня за это точно вздернут. Утешает, что и тебя тоже.