И снова коридоры. Мне уже начинало казаться, будто в этих чудовищных подземельях я провел долгие годы.
– Почему нас не забрал Клод? – спросил я у своей спутницы, когда мы пробирались одним полутемным проходом. – Раз – и исчезли бы вместе с ним.
– Он не может так сделать, – пояснила Наташа. – Одушевленные предметы переносить трудно, очень трудно. Даже собак или кошек.
Я удивился:
– А как же Марго? Наташа запнулась.
– Она… Алексей…
– Что?
Моя спутница помедлила, а затем все-таки произнесла:
– Она уже не была живой… Прости.
Я знал это. Марго ведь умерла на моих руках. И все же эти неожиданно глухо прозвучавшие слова будто убили во мне какую-то призрачную надежду, остро и четко указав на ее беспочвенность. Внутри образовалась холодная пустота.
Клод забрал тело. Неодушевленный предмет…
– Верь! – вдруг быстро сказала Наташа. Ничего не поняв, я уставился на нее.
– Верь, – повторила моя спутница. – Говорят, что вера способна творить чудеса.
– А это правда?
– Не знаю. Но ведь может же быть правдой! Алексей… Самое большое заблуждение человечества – думать, что чудес на свете не бывает. Верь!
Я молчал.
– Перестань считать, что мир предсказуем, – и чудеса вернутся в твою жизнь! – настаивала Наташа.
– Так просто? – невольно я улыбнулся, но улыбка, кажется, вышла грустной. – Спасибо, Наташа. Однако я, наверное, никогда и не полагал, что мир предсказуем. А после происшествия на Земле – тем более. И все же любой вере есть предел. Я попробую.
До ангара мы добрались благополучно. Я понял, что все закончилось, лишь когда увидел перед собой дверцу «буревестника».
– Садись, – кивнула моя спутница.
– Мы полетим на этом? – удивился я.
– Только до яхты. Блонди нас ждет на орбите.
– Яхта?
– Быстрей!
Повинуясь команде, я запрыгнул на сиденье и лишь потом огляделся.
«Буревестник» стоял на краю огромного зала – целого космодрома под крышей. Дальше располагалась самая различная техника, а ближе к противоположной стене виднелись корпуса четырех космических кораблей. Но там были люди.
И сейчас несколько человек направлялись в нашу сторону, отчаянно жестикулируя – голосов на таком расстоянии было не разобрать. Нас заметили!
– У них там наверняка под рукой лазерный резак, – предупредил я Наташу, взявшуюся за пульт управления.
Она фыркнула:
– Ну мы же не будем ждать, пока его включат!
Наш «буревестник» сорвался с места. Одновременно с этим та часть крыши ангара, что находилась над кораблями, начала открываться. Массивные секции нехотя заскользили, впуская в помещение дневной свет.
Внизу мелькнули присевшие с перепугу фигурки: машина вихрем пронеслась буквально в метре над их головами. А потом перехватило дух и у меня, поскольку Наташа отнюдь не собиралась ожидать полного открытия секций и устремила «буревестник» прямо в расширяющийся, но еще такой узкий просвет.
Проскочим или нет, гадать не пришлось: за те доли секунды, когда навстречу летел потолок, даже толком испугаться было невозможно.
Миг – и вокруг лишь небо. Такое прекрасное, такое просторное и светлое после полумрака бесконечных подземных туннелей…
Наташа вытерла лоб, откинулась на спинку сиденья. Взглянула на меня, улыбнулась:
– Вот. А Михель говорил, что не пробьемся.
– Ты молодчина, – чистосердечно похвалил я ее. – Михель тебя недооценивал.
– А ты?
– А я ничего подобного не говорил. Она улыбнулась снова, но промолчала.
– Однако твоя способность открывать любые двери меня просто поразила, – признался я. – Как тебе это удается?
– Это совсем не сложно, – пожала плечами Наташа. – Они прекрасно слушаются мысленных команд. Хочешь, научу?
– Гм… Пожалуй. Вполне может пригодиться, когда меня в очередной раз решат упечь за решетку.
– А такое бывает часто?
– Могу заверить: значительно чаще, чем мне хотелось бы.
Минуты через две я увидел идущую нам навстречу яхту. Небо к этому времени успело основательно потемнеть, то тут, то там проступили звезды, не заглушаемые более свечением атмосферы; далеко внизу остались перистые облака. Мы были почти в космосе.
Наташа снизила скорость и начала маневрировать.
Посадочная палуба при нашем приближении засветилась красочными огоньками. На фоне черноты корпуса – мы приближались с теневой стороны – это выглядело как-то необычно и загадочно. «Буревестник» уверенно прошел сквозь воздухо-удерживающий экран и сел почти на самом краю площадки.
Едва произошло касание, Наташа откинула дверцу.
– Блонди! – позвала она.
– Всегда здесь, – немедля откликнулся знакомый голос.
– Точка входа для Горвальдио?
– Просчитана. Приступать к выполнению перехода?
– Конечно!
В то же мгновение я, уже начавший выбираться из машины, чисто инстинктивно отшатнулся: яхта, ложась на курс, развернулась с молниеносной быстротой, да еще так, что в поле зрения мимоходом попала планета. Когда стоишь в двух шагах от экрана, удерживающего воздух, подобные вещи весьма впечатляют. Зрелище не для слабонервных.
– Упф! – перевел я дух, когда головокружение утихомирилось. – Блонди, мне понравился этот твой маневр с разворотом.
– Повторить? – тут же предложила яхта. Я даже вздрогнул от такой заботы.
– Нет уж, спасибо. Во второй раз я точно вывалюсь.
Блонди, однако, мой аргумент не удовлетворил, и она заявила:
– Ты можешь подержаться за дверцу «буревестника».
– А не занялась ли бы ты лучше делом? – огрызнулся я.
– Каким? – сразу же заинтересовалась яхта. Тут подошла Наташа.
– Слушай, – обратился я к ней, – в кого она у тебя такая разговорчивая?
– Наверное, в меня, – предположила хозяйка. – Разве не похоже?