— …тягу, — закончила она.
— Тягу?
— Меня что-то сюда влечет. Я подумала, что, может быть, это Персефона. Или Аид.
— Для тебя было бы лучше, если это не Аид, — сказал первый охранник.
— И не Персефона, — добавил второй.
— О господи… — пробормотала Элис.
— Вот что я тебе скажу, — произнес тот охранник, с которым она играла в «Эрудит». — Пусть Дитер зайдет и разузнает, что случилось, а мы с тобой пока во что-нибудь сразимся.
— А почему я всегда должен заходить? — спросил Дитер. — Заходи ты, а я подожду здесь.
— Я первый сказал.
— Но в последний раз ходил я.
— Может, мне самой туда зайти? — предложила Элис.
— Нет! — в один голос воскликнули стражники.
— Ладно, тогда «камень-ножницы-бумага», — сказал любитель игр.
— Не пойдет, — покачал головой Дитер. — Ты всегда выигрываешь.
— Но это просто случайность! — ответил его товарищ.
— Ладно, договорились, — согласился Дитер.
Он показал «ножницы», а его напарник — камень.
— Тебе идти, — с облегчением произнес победитель.
— Может, до трех побед? — спросил Дитер.
— Хорошо.
Они сыграли еще дважды, и всякий раз Дитер показывал «ножницы» и проигрывал.
— Давай, — любитель игр кивнул на вход.
— Но ведь… — начал Дитер.
— Все было по-честному, — сказала Элис.
— Ладно, — помолчав, проговорил Дитер. — Но в следующий раз, Эдди, пойдешь ты.
Он медленно направился к огромным дверям, закрывающим главный вход во дворец, и скрылся за ними.
— Он всегда выбирает ножницы, — сказал Эдди, — и каждый раз об этом забывает. Я думаю, это все газ.
— Наверное, быть солдатом очень тяжело, — заметила Элис.
— Знаешь, мне кажется, Дитер скучает по тем временам, — ответил Эдди. — Он был профессиональным солдатом и отлично умел обращаться со штыком. Мы иногда встречаем людей, которых он убил, и это довольно неприятно. Мы с ним воевали по разные стороны фронта. Но ничего личного — это всего лишь война, а на войне и в любви все равны. Так, кажется? Глупо обижаться на подобные вещи.
— А ты когда-нибудь сталкивался с теми, кого ты убил? — поинтересовалась Элис.
Перед тем, как ответить, Эдди оглянулся по сторонам. Убедившись, что рядом нет других охранников, он тихо произнес:
— Только не говори остальным, ладно? Я в жизни не убил ни одного человека.
— Наверное, ты погиб до того, как тебе представилась такая возможность? — спросила Элис.
— Да нет, — хмыкнул Эдди. — По правде говоря, я был большим трусом. Я побывал во многих сражениях, но даже ни разу не выстрелил из винтовки. Пожалуйста, не говори никому. Если ребята об этом узнают, я стану посмешищем для всего батальона.
— Не переживай, — с улыбкой сказала Элис. — Я никому не скажу. Чтоб мне помереть! То есть…
— Ты все еще можешь умереть, — заметил Эдди. — И вполне возможно, что это произойдет уже скоро.
— Ты про что?
— Про Цербера.
— Цербер здесь?
Вместо ответа Эдди указал ей на дорогу. Повернувшись, Элис увидела вдали Цербера — но это был какой-то другой Цербер. Он шел медленно, его мощные плечи поникли, а устрашающие головы безвольно висели. Когда чудовище приблизилось, Элис увидела глубокие раны на его перепачканной кровью шкуре. Хвост в виде змеи безжизненно волочился по гравию. Цербера волокла за самое левое из ушей женщина, которую Элис сначала приняла за обычную мертвую и лишь потом узнала. Странная парочка приблизилась к дверям.
— Артемида! — неожиданно для себя громко выкрикнула Элис и приветственно замахала рукой.
— Ты знаешь эту женщину? — спросил Эдди.
— Это не женщина, — ответила Элис. — Это богиня.
Драка получилась что надо. Артемида уже не помнила, когда она в последний раз встречалась с действительно опасным соперником, который мог бы победить ее. И именно таким соперником оказался Цербер. Артемиде сыграл на руку эффект неожиданности: Цербер не ожидал нападения и не привык к тому, чтобы на него нападали. Поэтому когда она ногами вперед наскочила на пса, тот даже попятился. Но это продолжалось недолго: чудовище быстро пришло в себя и напустилось на нее, разрывая ее плоть лапами, зубами и зловещим хвостом-змеей. Ощущение было просто ошеломительным. Здесь, в земле мертвых, в пылу сражения, в котором она вполне могла погибнуть, Артемида почувствовала себя живой, как никогда раньше. Она лягалась, кусалась, рычала, царапалась ничуть не хуже своего чудовищного соперника, чувствуя, как ее пальцы разрывают его кожу и плоть, ощущая металлический вкус его крови во рту. Сплетясь в извивающийся смертоносный клубок, разорвать который сейчас не смог бы никто и ничто, они покатились по земле. Артемиде было больно, и это лишь усиливало ее восторг.