Король Лигуисон нахмурился и, сжав кулаки, спросил:
— Кто эти предатели, Ари?
Король Эльдамира махнул рукой и ответил:
— Это не имеет никакого значения, Лиг. Когда всё свершится, Тёмные владыки покарают их так, как нам с тобой и не снилось. Понимаешь, друг мой, они уже проиграли и если боги будут на твоей стороне, то тогда круг замкнётся и в нашем мире не будет ни Тёмной, ни Светлой половины, одни только Ожерелья Миров. Теперь же настало время нашего расставания, друзья. Медлить нельзя.
В ответ на это королева Майвэ сказала:
— Не торопись, Арендил, каких-то четверть часа ничего не решают. — Пристально посмотрев в глаза короля Эльдамира, она с грустью в голосе спросила — Ты ведь с самого начала знал, что всё именно так и закончится, Ари? — Ответ ей был не нужен и потому кивнув головой она сказала твёрдым голосом — Уверена, что всё это проделки старшего братца Лига. Теперь мне понятно, почему он так озабоченно выхаживал вокруг кроватки Алмарона. Позволь нам побыть у вас ещё немного, Ари, чтобы я смогла запомнить вас такими и вот ещё что, давай обойдёмся без лишнего шума и обвинений в твою сторону. У меня хватит сил и влияния, чтобы уже к завтрашнему вечеру в Сильматирине никого не осталось, ну, а если тебе всё-таки нужен шум, то его можно будет поднять и завтра, хотя лучше обойтись без этого.
Король Арендил улыбнулся и сказал в ответ:
— Если ты сможешь сделать так, Май, то я буду только признателен. Мне ведь важно только одно, чтобы Лиг как можно скорее организовал оборону. Вторжение обещает быть очень массированным и никто не знает, как именно и где оно начнётся. Поэтому я намерен предпринять кое что и максимально обезопасить Эльдамир. Правда, это выключит Большой Бриллиант из игры на долгие десятилетия.
— Зато ты сохранишь войска для решающей битвы. — Вполголоса сказал король Лигуисон и прибавил — Что же, это мудро. Тогда у нового короля Эльдамира будет под рукой прекрасно организованная и подготовленная армия, вот только как ты собираешься сделать это, Ари, ведь это выходит за пределы человеческого понимания?
— Ещё не знаю, Лиг. — Ответил другу король Эльдамира — Но я собираюсь ещё и дать врагу бой и хорошенько истощить его силы, прежде чем он бросится на вас. В одном я уверен полностью, друг мой, Тёмные не смогут немедленно напасть на Вершину Ожерелья. Мы с Линни постараемся связать их главные силы и дать вам время на подготовку к войне, но самое главное, Лиг, ты успеешь восстановить порядок в Каноде и прекратишь там междоусобицу. Это не просто один из семидесяти семи миров Светлого Ожерелья, это его вторая опора.
Король Лигуисон задумчивым голосом сказал:
— Да, такое под силу одним только богам. Что же, вот теперь мне понятно, о каком возвышении говорили мне звёзды. Пожалуй, нам с Май действительно нужно идти, но мы ещё вернёмся, чтобы проводить вас в последний путь и взглянуть хоть краем глазом на то, как боги примут вас во Дворце Творения.
Ник Марно подошел к дверям башни мага Ланнеля и перевёл дыхание. Всю дорогу от малого сарнасельма он бежал и потому ему нужно было постоять пару минут, чтобы сердце его перестало бешено колотиться. Он насилу отвязался от своего друга, чтобы прийти к своему магу-наставнику и поделиться с ним кое-какими сомнениями, весьма не свойственными для двенадцатилетнего мальчишки, и выполнить одно поручение. Его друг, эльф Сардон, требовал, чтобы они непременно отправились в горы и завершили там ту работу, которую начали три дня назад, но поскольку Ник со своей работой уже покончил, он счёл, что с розами тётушки Мбоуры — огромной троллихи, листоухий справится и сам. В конце концов Ник хотя и разбирался в магии рейнджеров леса весьма неплохо, заставить розы прижиться на каменистой почве, будет с руки как раз именно эльфу, а не ему, самому обычному человеку, хотя и магу.
Юный маг сделал несколько глубоких вдохов и выдохов и усилием воли заставил своё сердце биться ровно. Наставник Ланнель не очень-то жаловал тех своих учеников, кто влетал в его башню, как буря. Когда уже ничто не говорило о том, что он сначала ловким манёвром улизнул от друга, а потом бежал что есть духа к сарнасельму перемещения, а от него к башне мага, Ник взялся рукой за тяжелое бронзовое кольцо на двери и дверь, узнав ученика мага, послушно открылась, пропуская его в святая святых — жилище мудрого мага, сменившего своё эльфийское имя Нолвендил на ничего не значащее имя Ланнель к которому прилагалась ещё и фамилия Тринир. Не смотря на это его наставник был не только одним из самых великих магов Эльдамира, но ещё и другом короля, хотя и жил в такой глуши, почти на самом краю Гористого Синелесья.
О том, что он живёт в глуши, Нику стало известно совсем недавно, когда вместе с братом он побывал в столице Эльдамира. До этого дня он считал Нервен большим и до жути шумным городом, окрестные леса с множеством эльфийских поселений — проходным двором, а родные горы, в которых проживало множество троллей, гоблинов, огров, орков, да, ещё и гномов, тем самым местом, где очень трудно найти уединение. Да, во всём Сильматирине со всеми его пригородами жило меньше народа, чем в одном только Нервене, магическая академия которого считалось самой лучшей не только во всём Синелесье, но и в во всём Западном Эльдамире. Тем не менее мальчишки, живущие в столице, почему-то считали иначе и даже тогда, когда Ник предложил им сравнить между собой хотя бы количество одних только больших сарнасельмов, коих в Гористом Синелесье насчитывалось три с половиной тысячи штук не говоря уже о малых и просто постоянных дорогах быстрого перемещения, эти вредные, заносчивые типы всё равно остались при своём собственном мнении.
Эти вредины, которые видели троллей и огров только на картинках, а о подземных городах гномов вообще не имели никакого понятия, как и о эльфийских поселениях на вершинах гигантских секвой, всё равно считали Сильматирин центром мироздания, а всё, что лежало за пределами трёх тысяч лиг от него, глушью. Правда, при этом они жутко завидовали Нику, когда он рассказывал им о своих походах с другом в горы и о дружбе с троллями, орками, ограми и гномами. Особенно трудно им было поверить в то, что на ладони матушки Мбоуры могли спокойно стоять два взрослых эльфа и что даже её трёхлетняя дочка была ростом с самого высокого гоблина. Ну, а его рассказы о том, как они с Сардоном помогали в прошлом году появиться на свет трём дракончикам, кинжалами расширяя трещины в скорлупе, и вовсе вызвали у всех его слушателей изумление, а то, что их мамаша подарила им на память об этом по золотой чешуйке, заставило позавидовать тому, что в провинции детям было позволены такие вольности.
Тем не менее все мальчишки в Сильматирине на Ника смотрели, как на дикого горца, да, и прозвище дали ему именно такое, хотя и называли его так с уважением в голосе. Но больше всего их удивляло то, что он является учеником самого Ланнеля Тринира, придворного мага, и ему дозволено применять свои магические умения тогда, когда ему это только вздумается. То, что его магические познания были чуть ли не на порядок выше их собственных, никого из них не удивляло. Все считали, что так оно и должно быть, ведь его магом-наставником был сам Великий Ланнель. Зато одно событие заставило наполниться душу Ника Марно наполниться гордостью за Гористое Синелесье, а точнее за Нам. Сэнди отправился в Сильматирин и взял его с собой только потому, что должен был выступить с докладом в Королевском Конклаве Магов и получить какую-то очередную награду.
Когда они вышли из Конклава, столичные друзья Сэнди устроили для него банкет и вот на нём-то Ник узнал о том, что очень многие выпускники столичных академий магии мечтали поступить в её магистратуру и сетовали на то, что в этом году конкурс обещал быть очень высоким, пятьдесят, а то и все шестьдесят магов на одно место. Ещё они завидовали выпускникам Нама, для которых всего-то и требовалось, что сдать выпускные экзамены с оценкой отлично по всем предметам. На банкете Ник сидел немного поодаль от старшего брата и поскольку он был всего лишь двенадцатилетним мальчиком, хотя и каноди, то стол был для него немного высоковат, а столовые приборы великоваты и потому юный маг не долго думая достал из кармана курточки свой анголвеуро, быстро набрал на нём нужную комбинацию рун, слегка шевельнул пальцами и стул немедленно подрос, а серебряные нож, вилка и ложка сделались поменьше. Его ухищрения не остались незамеченными и друзья Сэнди тотчас разразились аплодисментами, а его старший брат с улыбкой сказал: