День 1. Воскресенье.
Классические летние забавы
Трудно было по-настоящему.
Отдельные крупные капли пота падали на песок, другие, прозрачно стекая с напряженного лица на шею, струйками пробегали вниз по судорожно вздымающимся ребрам тонкого загорелого тела. Звонко трещало во многих местах сухое дерево. Он дышал тяжело, надрывно. Движения повторялись ритмично, почти одинаково. Сначала он жилисто упирался босыми ногами в мелкий песок, проворачивая на вдохе массивный механизм снизу вверх, потом хрипел, подпирая деревянный рычаг плечом, а когда длинная жердь опускалась чуть ниже — наваливался на нее уже всем своим небольшим весом.
Веревочные тросы до самого берега дрожали, напрягаясь от его усилий, и ослабевали, когда он останавливался и успевал громко выдохнуть.
У блестящей воды, на полосе ровного мокрого песка торчала грубая конструкция из случайных бревен и светлых, разной ширины досок. На невысокую, в рост, перекладину, уложенную меж двух мощных треног, прочно вкопанных в песок, с берега заходили два тонких бревна, и череда таких же тонкомеров, уложенных стык в стык и блестевших чисто срубленными сучьями, тянулась дальше от воды к ближнему леску.
В самом начале этой деревянной рельсовой дороги, на соседних горбатых сосенках скрипел небрежно устроенный и закрепленный толстыми старыми канатами ворот, сделанный из стального лома, обвязанного толстыми обрезками досок.
Уходящий вдаль песчаный берег был чист и безлюден, но все пространство вокруг неуклюжих конструкций было щедро истоптано голыми пятками.
Человеку, с такими усилиями заставлявшему двигаться в жарком, липком воздухе паутину тросов и блоков, было лет двадцать, может, чуть больше.
Мокрые от пота спутанные волосы, светлые, выгоревшие на августовском солнце брови, неуверенная еще, юношеская небритость впалых щек… Пояс белых полотняных штанов, закатанных до колен, сильно потемнел сзади от пота.
Выдернув решительным движением суковатый рычаг из нижнего проема, мальчишка подпрыгнул и в очередной раз воткнул его в свободную верхнюю щель ворота. Подогнул ноги, повис, проворачивая заскрипевший в тесноте сосновых развилок лом.
Опять поднялись на натянутых канатах неуклюжие блоки, и снова прогнулась перекладина на береговых опорах.
По тонким двойным бревнам еще немного двинулась от леса к воде, качнувшись в беспорядочном плену многочисленных веревок и палок, огромная деревянная шлюпка.
Перекидывая рычаг снизу вверх уже все медленнее, юноша несколько раз взглянул в сторону от берега и от своего тяжелого груза. Сильно вздохнул пару раз, оперся на палку, вытер локтем мокрый лоб, опять вставил рычаг в самый верх обвязанного толстыми веревками барабана, собираясь тянуть шлюпку еще дальше к воде…
— Стоп! Тебе что, так сильно нравятся тяжкие физические упражнения?!
Тросы, натянутые от шлюпки к берегу, медленно закончили раскачиваться и окончательно провисли. Вместе с ними успокоились вершинки двух маленьких сосен.
Улыбаясь, юноша скрестил ноги и устало опустился на песок прямо под большой уродливой лебедкой.
— Еще день такой дикой работы и я на каждом углу буду кричать, что Робинзон был прав!
— А если не бросишь вредной привычки завтракать пивом — я попрошу Ализе всегда загорать прямо в шлюпке! Будешь тогда целыми днями тянуть свой корабль вместе с продюсером. Пойдет?
— Без комментариев…
— До чего же быстро и с удовольствием люди иногда соглашаются быть мудрыми.
Мужчина в белой майке и темных шортах подошел к укрепленной на штативе видеокамере, около которой уже аккуратно собирал разноцветные шнуры еще один молодой парень.
— На сегодня все. Закончили.
— Ура! Шеф наконец-то вспомнил, что сегодня воскресенье!
— А он и не забывал.
— Михаил, — мужчина снова повернулся к невысокому пареньку. Тот с готовностью скинул наушники на шею. — Заруби себе на носу, что аппаратуру ты должен останавливать обязательно по отмашке, а не после моей команды «Стоп»! Понял? Посторонние звуки не должны идти в эфир. Он здесь один. Никого рядом нет, ясно? Иллюзия одиночества должна быть полнейшей.
Упитанный Миша сконфуженно кивнул головой.
— Ладно…
— Я есть хочу! Мяса хочу! Окрошки хочу! Всего хочу!
Трудолюбивый юноша счастливо раскинулся на песке в тени невысоких деревьев, забавляясь и не глядя из-под опущенной на глаза руки ни на кого, гудел на одной ноте.
— Ласки хочу! Мира во всем мире хочу! Таскать это корыто больше не хочу-у!
— Ализе, дай нашему мощному труженику самый большой кусок мяса!