Рик понял Мэри, но ему интересно, что для неё свет.
– А если добро относительно, то тогда как понять, что именно в данной ситуации должно быть лучше, а не хуже?
– По ощущениям. А если не понимаешь, то можно посоветоваться. Но с опытом понимание приходит.
– По каким ощущениям? – улыбнулся Рик.
– Внутренним, – она улыбнулась. – Если в душе чувствуешь, что что-то не то, и знаешь, как нужно помочь – помогай.
– Мудро. Единственное на что можно положиться. Сердце... – задумчиво положил руку на грудь.
– Да. Но в соединении с разумом. Иначе не увидишь всей картины.
– Но разум и сердце почти всегда порознь. Что же ты тогда выбираешь?
– Я разумом оцениваю картину, вижу все детали, а потом всё же ориентируюсь на душу. Но без разума всё равно никуда.
– Наверное, так и надо…
Мэри с интересом посмотрела на него: – А в чём твой смысл жизни?
– В том-то и прикол... Странно, но я ощущаю, что у меня есть смысл, что очень греет сердце, что заставляет жаждать жить и познавать мир. Но почему-то я не могу его облечь в слова, как будто чего-то не хватает для этого... Поэтому и спрашивал вас. Из всех мне ближе всего смысл Мэри и мне очень понравилось, как Летописец сказал, что не изменил бы ничего, если бы мог всё. В этом что-то есть, что-то глубокое, к чему я и стремился...
– О! Нака! – он восторженно подскочил. – А у меня для тебя серьёзный вопрос. Ответишь?
— Постараюсь, — кивнул парень. — Что за вопрос?
– А зачем ты живёшь? Вот не для Матери Кармы, а для себя? Что тебя настолько греет в этом мире, что заставляет оставаться живым?
Накамура задумчиво посмотрел на мальчика.
— Сначала Широ удерживала меня, пока я с ума сходил от горя из-за смерти мамы, — задумчиво пробормотал парень. — А потом как-то и не жил, а просто существовал. Не знаю. Меня ничего не держит, Широ со мной, в том мире я мёртв. Прости, если не ответил.
Рик загрустил, он ожидал от Накамура прекрасного ответа.
– Ты мёртв? Представляешь, сколько должно было произойти невероятных событий, чтобы твоё сознание продолжало существовать? И ты не знаешь зачем? Зачем миру так трудиться, чтобы ты смог жить? Ты ничего не желаешь? Вообще?
— Я точно жив, — вздохнул парень. — Я чувствую эмоции и нашу связь с Широ. Наш с ней мир хранит целителей, а я уже не принадлежу ему. У меня нет чего-то материального, что я мог бы желать, но я хочу, чтобы с моей семьёй, образовавшейся здесь всё было хорошо. Если для этого нужно жить — я буду жить. Если умереть — мне не страшно. Сёгуны не боятся смерти.
– Ты, – Рик скривился. – Слишком просто готов расстаться с жизнью. Мне кажется, ты единственный не ответил честно.
— Жаль, — фыркнул Нака. — Я не лгу. Не умею, да и не могу. Меня так воспитали.
– Да, я, наверное, сам неправильно спросил, – сказал мальчик, несмотря на него. – А если, правда, то ещё печальнее.
— Недавно другие ребята выдвигали теорию, что остров — это своего рода врата между двумя мирами, живых и мёртвых. Вы все очутились тут после какой-то катастрофы. Те, кто уходит к Нечто, вероятно, умирает в реальном мире. А кто проходит до конца, значит, выжил, – задумчиво произнесла Злата, слушая их разговор.
– Интересно, тогда тем более актуален мой вопрос...
Хозяйка пожала плечами.
— Понимаешь, Рик, я могу ответить за себя. После посадки никто не должен был выжить, но я тут, живая, чувствую запахи, вкус еды, эмоции, боль. Смысл жизни быть собой, не пытаться изменить других. Вот как сейчас мы в своём большинстве идём одной дорогой, к одной цели. Меняемся под действием определённых обстоятельств, а не по желанию кого-либо. Хотя, когда есть силы, хочется причинять добро и любовь, не спрашивая, хочет ли другой этого.
– Но иногда твоё добро становится для других злом...
— Поэтому я всего лишь занимаюсь готовкой и размещаю гостей.
— Кстати, госпожа Хозяйка, сон про сливы к вам дошёл?
— Мне сегодня снились светлые сны, про древний семейный храм, вокруг которого росло много сливовых и вишнёвых деревьев. И был какой-то праздник. Яркий летний. С девушкой и парнем в главных ролях. Спасибо Накамура.
— Девушка и парень? — чуть удивился Нака. — Кажется, я понял. Это было мамино воспоминание. Забавно, что мама его мне показала очень давно. Это были мои родители.