Он метнулся к Эшлинг и откатил камень, поддев его носом. Камень был в крови, но пострадала, кажется, только рука.
«Что ж, без руки можно жить».
Спригган ещё почти не двигался, оглушённый и обескураженный. Джек сиганул ему за спину, успев заметить, как Ширла укрывает Эшлинг своим плащом и потихоньку, осторожно оттаскивает в сторону… а потом со всей силы вцепился в здоровенную зелёную лапу, сжимающую дубину.
В пасть хлынула вонючая кровь – а потом что-то хрупнуло.
«Надеюсь, это не мои зубы».
Мгновение – и спригган выронил дубину, а потом заверещал. Джек боднул его в спину лбом, клацнул челюстями, рявкнул…
«Ну же!»
…и наконец спригган испугался.
Испугался – и побежал вперёд, понукаемый рычанием и клубами огня. Дальше, дальше; по бесконечной извилистой тропе; мимо второй контрольной точки, где должна была их подстраховывать Ширла, раньше, по первоначальному плану, пока всё не покатилось под откос.
Дальше, и дальше, и дальше…
До ловушки они добрались неожиданно. Просто великан вдруг ухнул вниз – и заверещал ещё громче. Джек едва успел остановиться на краю – затормозил всеми четырьмя лапами, перекувырнулся через голову и едва не свалился, остановился в самый последний момент, упираясь ботинками в камень.
Стало будто бы чуть светлее; окрестности, посеревшие с наступлением ночи, обрели цвет.
Силки внизу сыто копошились – сплошная колеблющаяся масса, сизые жирные лозы, гладкие листья. Изредка показывалась то скрюченная лапа, то часть башки с торчащим ухом, то вывернутая челюсть… Гневный рёв сприггана перешёл в жалобные всхлипы.
– Сам виноват, – выдохнул Джек устало. – Кто тебя просил за нами охотиться?
И, с трудом поднявшись на ноги, медленно побрёл назад, прихрамывая.
Обратная дорога казалась бесконечной. Когда он разглядел впереди Ширлу и Эшлинг, сидевшую на камне и укутанную в два плаща, то скулёж сприггана почти стих. Место сражения выглядело устрашающе – проход между скалами расширился едва ли не в полтора раза, всё было засыпано осколками валунов и мелкими камнями; мелкие деревца ударами дубины раздавило в щепу, часть склонов обрушилась… Но пугало другое. Бесстрашная, стойкая Ширла стояла на коленях у какой-то груды… кучи…
«Это ведь человек?» – с замиранием сердца подумал Джек и осознал, что они находятся аккурат в том месте, где был вход в пещеру – до того, как великан попал по ней.
– Он мёртв, – глухо произнесла Ширла, не оборачиваясь. – Погиб на месте. Один удар – и конец. Всмятку.
«Сирил?»
Грудь пронзила мучительная, тянущая боль. Джек сбился с шага… а потом сообразил запоздало, что цвет плаща другой, да и габариты тоже.
– Это… Альфред? – спросил он, ощущая чудовищный стыд за то, что на мгновение почувствовал облегчение, узнав, что погиб не Сирил.
Ширла скупо кивнула.
– Да. Спригган попал прямо по нему… Если бы я успела раньше, – прошептала она и закусила губу.
Стало очень тихо. Джек хотел шагнуть к ней и обнять, но потом заметил, что тени на земле стали очень чёткими – и тёмными. И дело было не в магических спецэффектах.
«Луна», – дошло до него.
И впрямь, луна поднялась над горизонтом, огромная, круглая, сливочно-жёлтая. Тревожный свет заливал всё вокруг; тональность стонов сприггана изменилась, словно бы стала…
…музыкальной?
Ширла, и без того бледная от переутомления, сделалась белой как мел.
– Арфа, – выдохнула она. – Всё-таки пробудилась сегодня… Это очень, очень плохо. Звуки боя распугали нэнов и гончих, но если арфа начнёт играть, то они осмелеют… И, что хуже, мы тоже вряд ли перед ней устоим.
Вдали стало разгораться слабое розоватое сияние. Примерно там, где Ширла и предполагала, может, немного в стороне; арфа действительно пробуждалась.
– Так, погоди, – осознал Джек сказанное. – Мы вряд ли устоим? Почему?
Ширла обернулась к нему почти зло:
– Потому что я грохнула свой фонарь, отводящий зло, вот почему. А Сирил погребён заживо… если вообще жив, и серебряный колокольчик похоронен вместе с ним. Я могу попытаться начертать знаки… или проще проколоть барабанные перепонки? – хохотнула она нервно и согнулась пополам, дыша часто и мелко. – Погоди, я… сейчас… что-то придумаю… я…
Джек помог ей сесть – и поднялся, растерянный.
«Может, я успею откопать Сирила, если превращусь в лиса? – подумал он, тупо глядя на собственные ладони. Представить их лапами отчего-то не получалось; может, от усталости. – Или правда проколоть себе перепонки? Или вставить затычки из воска… у меня был воск?»
Мысли путались; розовое сияние разгоралось всё ярче, и с ним нарастала, делалась громче мелодия, чарующая, но несовершенная. И это несовершенство точно делало музыку притягательнее, заставляло вслушиваться. Ширла снова согнулась, зажимая уши руками; Эшлинг задрожала, как в ознобе.