И чихнул.
Или, верней сказать, вычихнул огонь – прямо в раззявленную пасть, прямо в фасетчатый глаз, широкой и жаркой волной.
От рёва стены содрогнулись.
«Э-э, получилось? Так этот, как его, Эйлахан не пошутил?»
Джек страшно удивился, но Фахин-великан удивился ещё больше – и разжал пальцы.
Только на секунду, но больше и не понадобилось.
Джек выскользнул, выпал из великаньего кулака – и, перекувырнувшись через голову, приземлился на пол уже на четыре лапы, а потом драпанул изо всех сил. Поперёк прохода выскочила белая козочка с колокольцами на рогах – и когда успела перекинуться обратно – и, стукнув копытом, высекла целый сноп искр.
К счастью, фейерверков Джек никогда не боялся.
Он прыгнул насквозь, прямо к Аве – и вцепился ей в шею. В пасть хлынула сладкая, горячая кровь. На миг из глубины души поднялось что-то тёмное, страшное; легко представилось вдруг, как он вырастает вдвое, нет, втрое, впятеро, и легко перекусывает Аве шею…
Стало жутко.
«Это не я, – подумал Джек. – Это не мои мысли, нет, не может быть».
Ава завалилась на бок, засучила копытцами, жалобно заблеяв, а он понёсся дальше, дальше, ориентируясь не на воспоминания даже, а на потоки воздуха, на звук капающей воды – туда, где свежее, где чище. Прошлёпал по мелководью, вскарабкался на скользкий камень, буквально ввинтился в узкий лаз – и пополз, пополз к запаху леса и холодной октябрьской ночи.
Где-то вдали ревел не то от боли, не то от обиды великан.
За Аву, оставшуюся в пещерах, было страшно.
…Из лаза Джек вывалился на склон, перевернулся через голову, съехал вниз на несколько метров, барахтаясь, и упёрся темечком в камень. Грудь ходила ходуном; сердце колотилось как бешеное; в голове блуждали отдельные образы, рваные, похожие на сон, и ни одной законченной мысли. Отлежавшись немного, он медленно поднялся – на две ноги, обычные человеческие ноги, потом кувырнулся вперёд и встал на четыре лисьи лапы.
Кувырнулся – и лёжа уставился на собственные ладони.
Человеческие.
– А, – произнёс он, смутно вспоминая, что Ава что-то говорила про ритуалы; вероятно, у каждого «ритуал» был свой, и у него вот такой дурацкий. – Вот так это и работает.
Внутри образовалась странная пустота, словно там, в пещере великана, он оставил что-то важное; во рту был слабый привкус крови, сперва почудилось, что Авы, но потом Джек языком нащупал у себя ранку на губе.
Он полежал ещё немного, а затем стал спускаться к лесу. Великан пока его не преследовал, но это не значило, что он не отправится в погоню позднее. Возвращаться в Захолмье тоже не хотелось…
Оставалось идти вперёд.
Глава 7. ДОГОВОР
Лес тянулся без конца и края, но Джеку некуда было спешить.
Огромные древние деревья с жёсткими коричневыми листьями, похожими на растопыренную пятерню, остались позади; начался ельник, густой, тёмный, с толстым ковром из хвои, пружинящим под ногами. Там пахло смолой, сыростью, грибами и вездесущим белесоватым мхом, неряшливыми клоками свисающим с толстых веток и устилающим стенки оврагов. Холодных, чистых ключей на пути хватало, а вот с едой было туго. Чаще всего попадались заросли ежевики, до того колючие, что залезать поглубже за сладкими ягодами Джек опасался, довольствуясь теми, что росли с краю; несколько раз встретились яблони, усыпанные мелкими, но ароматными розово-жёлтыми плодами, а однажды – тёрн, пока ещё не прихваченный морозцем и потому несъедобный… Но взрослому и весьма рослому мужчине этого было, конечно, мало. В глубоком ручье, протекающем по дну впадины, удалось поймать рыбину и запечь её на костре; когда ельник плавно перешёл в дубраву, то живности в округе прибавилось, и Джек загнал зайца – а потом так же и съел его на месте, оставаясь в лисьем обличье, потому что свежевать и потрошить добычу не умел.
О том, что случилось в пещере великана, он старался не думать.
Конечно, его обманывали и раньше: обещали заплатить за работу и прогоняли, когда она была сделана, пытались обокрасть, угрожали, запугивали, лгали. Однажды приковали наручниками к ржавой лестнице на складе, но Джек, вывихнув себе палец, выпутался и сбежал – не успел даже узнать, зачем всё это.
Но вот убивать его ещё не пробовали.
У него до сих пор пересыхало во рту, стоило вспомнить произошедшее в предгорьях… Но вместе с тем на Аву он не злился. Напротив, беспокоился за неё: там, в пещере у великана, были не только человечьи кости, но и звериные. Чем бы Ава ни очаровала своё чудовище, рано или поздно оно проголодается достаточно, чтоб повернуться и против неё тоже.