За штанину дёрнули сначала слабо, затем более требовательно, и только тогда Джек догадался опустить взгляд.
Сердце ёкнуло.
У его ноги стоял маленький, очень тощий человечек, одетый в паутину, жёлтые листья и сизый мох. Кустистые брови беспрестанно дёргались; правой рукой человечек держал крошечный тусклый фонарь, а левой – упирался себе в бок. Большеватый рот был полон острых, мелких зубов, а круглые чёрные глазищ отливали краснотой, как у дикого зверька.
– Э-э… Доброй ночи? – осторожно произнёс Джек, раздумывая, присесть ли из вежливости, чтоб слишком уж не нависать над незнакомцем, или проявить осторожность и наоборот отступить на шаг-другой.
– «Доброй ночи»! Э! – передразнил его человечек, кривляясь. Потом с досадой заломил колпак и плюнул себе под ноги. – Ноги у тебя, погляжу, длинные, так чего ж на месте топчешься? Идти-то – не ближний свет! Не ближний!
И он тоненько, гадко рассмеялся – так, что никаких сомнений не осталось в том, что конечный пункт маршрута нормальному человеку вряд ли понравится.
Но выбора особенно не было.
– Пойдём, – согласился Джек. И, подумав, добавил: – Тебя подвезти? Ноги, как ты заметил, у меня длинные. И, кстати, хочешь яблоко?
Коротышка на мгновение замер… а потом улыбнулся, широко и зубасто:
– А ты ничего так, умный. Какое яблоко? Покажи! Это не хочу, дай другое… Ну-ка, подсади меня на плечо… Та-ак, а теперь поворачивай – и давай-ка шагай вон туда!
Идти, пока над ухом кто-то хрустит и чавкает яблоком, роняя кусочки, сомнительное удовольствие. Но всё-таки это веселее, чем в одиночку топтаться посреди сухого поля, а потому Джек постарался взбодриться. Провожатый его оказался разговорчивым и охотно отвечал на вопросы; так удалось узнать, что земли вокруг называются Эн Ро Гримм, и хозяина их зовут так же, а иногда называют Великим Неблагим, и как раз к нему-то они сейчас и направляются.
– Хозяин, видишь ли, любит игры, – добавил коротышка. – И особенно – игры с людьми, хе-хе… Ну-ка, тут поверни, прямо нам не надо, если только ты не собираешься прикорнуть маленько в болоте, хе-хе-хе.
Таких счастливчиков, как Джек, было с полсотни, как охотно сообщил провожатый. По его словам, «хозяин» начинал присматривать себе гостей за несколько лет до «большой игры», выбирая тех, кто потерян и забыт, кого одолевают несбыточные желания, кто жаждет чуда – и неважно, какой ценой.
– А ещё он любит художников, музыкантов, поэтов и колдунов, вот их-то, пожалуй, особенно, – доверительно сообщил маленький человечек. И требовательно ущипнул Джека за ухо: – Ты-то кто будешь?
– Никто, – честно ответил он. Вопрос, признаться откровенно, поставил его в тупик: не считать же за колдовской талант умение выигрывать в любой азартной игре? – Простой бродяга, наверное.
Человечек поёрзал на плече, как показалось, с сочувствием.
– Да-а, – протянул он. – Нелегко же тебе придётся.
Развилок на тропинке хватало, но каждый раз провожатый безошибочно указывал нужный поворот. В одиночку Джеку явно пришлось бы нелегко: некоторые ответвления заканчивались у пропасти, в болоте или в колючих зарослях, где можно оставить не только половину куртки, но даже и половину шкуры. Наконец тропинка вильнула как-то особенно хитро – и нырнула под холм, под каменную арку, поросшую мхом.
Только увидев её, человечек ловко спрыгнул на землю и встряхнул фонарём, разжигая его поярче.
– Ну, работа моя закончена. Пошёл я, пожалуй… – сказал он. И, потоптавшись на месте, добавил: – Хотя, если подумать, то, первое яблоко было не такое уж мятое…
– Забирай, – щедро предложил Джек, заглянув в арку и оценив полную, беспроглядную темноту за ней. – Составишь мне компанию ещё ненадолго?
– Ну, делать-то всё равно особо нечего, – как бы нехотя ответил человечек, но свободная рука у него так сама и тянулась к яблоку. – Почему бы и не пройтись вместе, и впрямь.
Маленький фонарь не особенно-то и разгонял мрак, но всё же так шагать было веселее. К счастью, подземная дорога оказалась прямой и недолгой: вскоре впереди забрезжил красноватый свет, запахло дымом, вином, жареным мясом, печёными пирожками и прочими непременными атрибутами большой ярмарки под открытым небом. Стены раздались вширь, своды – ввысь…
…и Джек, сам того не заметив, выскочил на открытое пространство.
«Стадион? – пронеслось в голове. – Нет, не то… Арена?»
Огромное поле по краю обрамлял ряд чадящих факелов; чуть выше виднелся частокол из копий, а ещё выше располагались ниши, которые, пожалуй, можно было бы назвать смотровыми ложами. Сейчас их укутывал мрак, но они, без сомнения, не пустовали: ветер доносил шепотки, тихий смех, звяканье металла, как если бы столкнулись две чаши, а ещё ароматы цветов, мёда, тёплого дерева, сырого камня, первого снега, точно все времена года явились одновременно и перемешались. А по арене – Джек про себя решил звать её так – бродили люди, десятка три или четыре, одетые по-разному. Кто-то в домашнем, кто-то – в офисном костюме, кто-то и вовсе в пледе, накинутом на плечи. Одна девушка в тоненькой розовой пижамке, состоявшей из шорт и куцей майки, стояла сгорбившись и обхватив себя руками за плечи; похоже, она не то замёрзла до полусмерти, не то не знала, куда деваться от смущения. Проходя мимо, Джек стащил с себя парку и набросил ей на плечи: