Белый слабел с каждой секундой и не уловил момент, когда его отпустили. Он упал прямо под ноги человека с ружьём, отгонявшего собак. Его подняли и посадили на скамейку.
— Как тебя так угораздило? Вор?
— Не, это он меня обчистил. Часы гад спёр. Время сколько сейчас?
— Тебе бы на себя в зеркало глянуть, а не на часы.
Из дома вышла старушенция в халате.
— Что случилось?
— Мама, идите в дом, — вяло.
— Кто это?
— Мама, идите в дом! — более настойчиво.
— Мне бы попить. Воды, — Белый хрипел, горло пересохло.
Старуха скрылась и вышла с ковшиком.
— Вон ведро, умойся хотя бы.
Умываясь, Белый понял, что что–то не так, но что не так, ещё не осознал. Он протянул руку, старуха дала ему полотенце, он вытер лицо, распрямился, подал ей полотенце.
— Батюшки! — она охнула, отшатнулась и скрылась в доме.
— Что?
Детина промычал «э-э»:
— Ну, как бы тебе сказать?
Он дотронулся до Пашиной щеки. Боль.
— Тебе далеко до дома?
— Мне не домой. Мне на Рабочую площадку.
— В таком виде? — детина отрицательно покачал головой, — До первого мента. Снимай куртку, свою дам.
Белый стащил куртку, но отдавать не стал.
— Мне бы замыть.
— Издеваешься? — детина ухмыльнулся, но тазик из дома вынес.
— Мой.
Белый неистово за пару минут оттёр куртку, равномерно распределив грязь по всей поверхности, отжал, отряхнул, перебросил через плечо.
— М-м?
— Чёрт с ней. Спасибо.
Белый замер у ворот, взявшись за калитку.
— Тебя проводить? Всё равно уже не лягу.
Белый кивнул головой.
— Сейчас мастерку накину.
На улицу вышли вместе. Белый идиотски улыбнулся, — разбитое лицо непропорционально перекосилось.
— Ствол оставь.
— Да, чёрт! Забери!
Старичок, стоявший всё это время около собачьей будки, подошёл и забрал ружьё.
— Батя, ложись.
— Подожду.
— Как знаешь.
Они шли молча.
Детина протянул руку:
— Володя.
— Белый.
Белый понимал, что опаздывает. Частный район закончился и начались старые, заброшенные трёхэтажки. Людей выселили, но дома ещё не снесли.
— Дальше я сам.
— Уверен?
— Да, спасибо.
Володя пожал ему руку и ещё долго смотрел ему вслед, Белый оборачивался пару раз и видел силуэт под деревьями.
На электричку он успел, но на Рабочей площадке она не остановилась, пролетев мимо, и пронеся мимо Макса. Накинул мокрую рубашку. Солнце уже поднималось, и ехидно заглядывало в глаза. Смотреть почему–то было больно, левый глаз начинал заплывать. На вокзал он не успевал. Пришлось ехать на трамвае, — ноги уже не держали. Он зашёл последний и стоял у дверей, отвернувшись от людей.
Они встретились на районе, почти одновременно подъехав с разных сторон. Белый перешёл перекрёсток и увидел вдали друга, шедшего прямо посреди дороги — по разделительной полосе, не удержавшись заорал: «Ма–а–акс!» и понёсся к другу.
Макс медленно обернулся, бросил сумку и замер на месте, глядя на несущегося ему навстречу ненормального Белого.
Белый его чуть с ног не сбил, они сцепились в объятиях.
— Не остановили на Рабочей.
— Я видел тебя.
Макс отстранил друга от себя:
— Что с тобой?
— Потом. Всё потом?
— Кто тебя так?
— Не знаю.
— Сейчас?
— Да.
— Чёрт, я бы сам добрался.
— Пошли отсюда.
Макс схватил сумку. Белый за ним не успевал.
— Макс, послушай, мне бы сесть на минуту.
Они сидели потом ещё полчаса на ветру в каком–то дворе, начинала болеть голова. Четыре дня на травах и на пятый Белый имел уже вполне человеческий вид.
Белый. 16.12.92 года 10.00
Он заметил их только в тот момент, когда распрямился и оглянулся назад. У него развязался шнурок на ботинке, и он его завязал. А когда встал, то увидел их. Два парня лет двадцати. Он их уже где–то видел. Но где? Лица были знакомы. Они смотрели явно на него и, не глядя друг на друга, о чём–то разговаривали. До них метров двадцать, и Белый был уверен, что знает их. Но откуда?
Пытаясь восстановить в памяти их лица, он зашёл в подземный переход и, быстро пробежавшись, зашёл за колонну. Преследуя Белого, они зашли в переход и, не видя его, разбежались в разные стороны. Чёрт! Они пасли его. Кто? Зачем? В переходе не работал телефон. На выходе они однозначно заметят его. Немного отогревшись от ледяного ветра, Белый поднялся наверх, прошёл мимо парня, отвернувшегося сразу же, как только заметил Белого. Он резко обернулся, — человек на противоположной стороне наблюдал за ним. Белый проходил по улицам города полчаса. Эти двое уже знали, что он их видел, и шли буквально по пятам. Когда Белый сел на скамейку, они стали сзади него, а через минуту сели рядом, сжав его с двух сторон. Он не помнил их. Но явно было, что они знают его. И что он серьёзно влип. Таким не шутят. Игры кончились.