— Малик аль Вахаб, — почтенно представился араб. — Я — посол светлейшего султана. Мне было велено передать вам письмо.
Франческо принял свиток из рук араба и тут же принялся его читать. Затем он поднял удивленный взгляд на посла. Посол, немного замешкавшись, протянул отцу Франческо медальон.
— Я принимаю приглашение, — проговорил Франческо, разглядывая медальон, — но мне нужно время, чтобы собраться в дорогу.
Вечером того же дня отец Франческо собрал почетных членов ордена милосердия и объявил о своем намерении отправиться на встречу с шейхом Хасаном в Кир. После ужина отец Франческо занялся подготовкой к предстоящей дороге. Виктор уговаривал Франческо взять его с собой.
— Тебе нужно учиться, — ответил священник и добавил. — Петр во время моего отсутствия будет заниматься делами ордена. Он же позаботится и о тебе. Надеюсь, что ты будешь хорошо себя вести и не подведешь меня.
Я
Возвращение
В горы
Утром мое настроение резко изменилось. Находиться в городе не было больше сил. Собрав вещи, я отправился к своему приятелю, живущему отшельником в горах, где, имея в своем распоряжении небольшую лабораторию, он изготавливал удивительное зелье, в состав которого входили грибы и никому не известные коренья. Я в шутку называл его химиком. Его это злило, а меня забавляло. Примерно так же, как и осознание того, что на полотне моей жизни не хватало единственного мазка.
Говинда
Начало пути
Единство
Скрываясь от безжалостно палящего солнца, шейх Хасан принял отца Франческо в доме, который был его каирской резиденцией. Они сидели на веранде, укрытой от жары широкими пальмовыми листьями. На столе из белого мрамора стояла серебряная чаша с фруктами. Пока два богослова вели беседу, слуги шейха опахалами разгоняли вокруг них горячий воздух.
— Я вижу цель своего служения Богу не в выполнении религиозных обрядов, хотя они и важны, — произнес Хасан. — Выполняя предписания, человек наполняется благостью, проповедуя, он расширяет сферу благости. Мы с вами понимаем, что христианство и ислам — ветви одного дерева, корни которых произрастают из сердец наших.
— Религия всегда отвечала на вопросы сердца, — добавил отец Франческо.
— Наука же всегда отвечала на вопросы ума, — согласился шейх. — В этом источник магической силы религии и непреодолимой мощи науки. К сожалению, сейчас две эти силы не понимают друг друга. Религии не хватает доказательств, а науке надежды, в итоге одна смотрит на другую недоверчиво и враждебно. Здесь пролегает разлом не только между религией и наукой, но и разлом в самой религии. И какими бы мы ни были, мы всегда несем в себе эти два мира, на первый взгляд непримиримые, которые человек выбирает из-за разных потребностей разума и сердца. Только знания способны объединить их. Человек развивается всю свою жизнь. Покидая материальный мир , он передает накопленный опыт в сокровищницу Мудрейшего. Господь же вечен. Его знания безграничны как космос, делящийся на три части — высшую, низшую и среднюю. Подобно волам, впряженным в ярмо, соединенное с вращающейся осью, все планетные системы, побуждаемые вечным временем, вращаются вокруг Полярной звезды. Полярная звезда является обителью Всевышнего в материальном мире. Она расположена над семью высшими планетными системами, которые являются обителью семи мудрецов, освобожденных от материальной скверны. Все они наделены высшим знанием, которое они используют на благо обитателей всей вселенной. Время на этих планетах течет иначе, в другом измерении. Один день на Полярной звезде равен миллионам лет на Земле. Для землян это фактически бессмертие. Вы изучаете энергию металлов? — спросил шейх и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Я работаю над созданием кольца, которое было обожжено в недрах земли и теперь излучает ее внутреннюю энергию. Предлагаю вам поработать над сплавом для семиконечной звезды, которая должна будет украсить кольцо. Семь ее граней олицетворят семь высших планетных систем. На каждой из них вы закрепите по одному камню, каждый из которых является осколком камня священной Каабы.
Хасан протянул Франческо кисет с абсолютно идентичными камнями. Лишь восьмой был больше остальных: он отличался своей песочной структурой. В нем словно плавала звезда, реагируя на изменение положения камня.
— Этот камень называется «Звезда пилигрима». Он должен будет находиться в центре семигранника, олицетворяя Полярную звезду. В час, когда все планеты встанут в один ряд, чтобы поклониться Всевышнему, кольцо силой своей притянет причастную энергию высших планетных систем. Семь камней священной Каабы пропустят ее через себя и передадут ее звезде пилигрима, остановив ее. Только тот, кто своей чистотой будет сонастроен со всеми планетными системами, сможет совладать с мощным потоком света вселенской благости. Она ворвется в него, используя его душу как проводник, и разольется по всей земле. Если же обладатель кольца не будет готов к этой мощи, то молнией она устремится в высшую обитель.
— Но кто укажет нам на того, кто своей чистотой будет соответствовать требованиям? — спросил Франческо у Хасана. Тот не решился ответить сразу.
— Дорогой Франческо, это вам откроется, когда вы будете работать над кольцом. Помните, это единственный шанс Земли сонастроиться в будущем со вселенским разумом и не погрузиться в невежество. Завтра мы отправимся в Дамаск. Я предоставлю вам возможность воспользоваться библиотекой султана. Возможно, вы найдете в ней полезный материал для предстоящей работы.
Окончив свою речь, шейх Хасан почтенно поклонился собеседнику и отправился совершать вечернюю молитву.
Хадиджа, оставшись в Дамаске после отъезда своего мужа, сменила двух торговцев, продававших товар, оставленный ей Сафаром. Прошло три года с тех пор, как Сафар оставил жену с дочерью в Сирии, и уже год с тех пор, как у Хадиджи остановилась торговля. Бережно расходуя средства, она растила Марьям, ожидая появления мужа.
— Моя госпожа, — обратилась к Хадидже ее служанка Лейла. — Вас спрашивает почтенный господин. Он представился Заидом.
— Заид? — удивленно переспросила Хадиджа. Ее внутреннему взору явился образ воина, встретившегося ей четыре года назад, когда она с мужем пересекала пустыню. Оставив Марьям со служанкой, она отправилась навстречу гостю.
— Я принес тебе недобрые вести, — поприветствовав ее, сказал Заид. — Хочу, чтобы ты знала и верила. Случившееся — это часть замысла Божьего. Так сказал почтенный шейх Хасан. Караван твоего мужа три с половиной года назад был разграблен. Сафар и Али были убиты. У тебя есть ребенок — в Персию тебе возвращаться нельзя. Но одной тебе со всем не справиться. Я возьму тебя в жены, а дочь твою назову своей. Верю, ты будешь мне достойной супругой, а Марьям — послушной дочерью.
Хадиджа, выслушав Заида, с достоинством приняла скорбную весть, но ей так и не удалось скрыть слезы, наполнявшие ее красивые глаза. Заид ушел. Через четыре месяца после этого разговора он взял Хадиджу в жены и, щадя ее чувства к мужу, не стал делить с ней ложе.
Марьям исполнилось к тому времени пять лет. Она была необычным ребенком. Ее взгляд был исполнен притягательной нежности, покорившей сердце сурового воина Заида, мудрого шейха. Даже Джинн проникся к ней особым отеческим чувством.
В возрасте девяти лет Марьям приснился удивительный сон, поразивший ее детское воображение своей яркостью. В видении все вокруг было залито чудным светом, словно солнце светило ярче обычного. При этом в ослепляющей синеве неба небесного светила не было. Маленькая Марьям догадалась, что этот необычный свет излучало все вокруг: деревья, трава, само небо, река, павлины и даже бабочки, хоровод которых рисовал в небе завораживающие узоры. Все окружающее ее упивалось радостью. Легкий ветерок играл с ее распущенными волосами. Бабочки, словно в такт его порывам, вторили: «Кришна, Кришна». Опьяненная неведомым ранее чувством, она осознавала, что способна взглядом охватить все пространство. Неожиданно поток ветра понес ее через цветущий луг к серому озеру. Вслед за ней устремились бабочки. «Перышко, перышко!» — тревожно вторили они друг другу. Что-то внутри ей подсказывало, что перышко — это она, от чего легкое чувство тревоги волновало ее душу. Подхваченная ветерком в хороводе бабочек, она закружила над озером, в котором отражалась вся окружающая действительность, но только в менее ярких красках. Глядя в серое озеро, она осознала, что ощущение полного пространства покинуло ее.