Когда-то от скуки Геныч решился на "Куда приводят мечты". Сама идея была забавна, но мелодраматичная сопливость и завязка на тоске о том, что сам и разрушил, не понравились. Что-то было словно притянуто за уши или, вернее, слишком картонно вставлено в сюжет. Камбеки и слёзные осознания, раскаяния с долгими монологами и беготнёй по размазанным краскам. Свинцовые тучи и ядовитые цветы, лиричная музыка и фигуры на верёвочках. Нагромождение, которое создавало не картину ирреальности, но сон испуганного человечка. Именно сон.
В общем, Геныч понял — фильм не для него. Но, как ни странно, ещё долгое время желание оспорить, переделать, переиграть и изменить преследовало его. Так бывало, когда Генка встречал нечто обещающее, но так и не случившееся.
Как фантик от "Мишки на севере" искусно завёрнутый и подвешенный на ёлку.Красиво, но пусто.Хотелось наполнить. Своим.
А тогда ночью Геныч пялился в потолок, представлял какая белиберда могла бы окружать его, провались он в виртуальность.
То, что сделав первый шаг у ворот пиксельного города, он будет всё понимать и ярко чувствовать, напугало и восхитило одновременно.
Он трусливо сбежал тогда. По-мальчишески широким эффектным жестом попытался прервать связь с Идой. Генетически выбрал войну и шанс погибнуть. Ну да, виртуально. Тысячелетиями мужчины, проиграв битву с женщиной, чтоб собрать по кусочкам уязвлённое самолюбие, сбегали на войну с такими же обиженно-испуганными мужчинами.Чтоб вернуться героями, получив индульгенцию на годы вперёд. Или не вернуться никогда.
А пиксели рябили только первое время. Потом трава начала мягко стелиться и приминаться, блестеть росой и пряно пахнуть. Каменная кладка нагреваться на солнце и осыпаться под ноги щебнем.Рубаха намокала от пота и липла по спине и груди, рукоять меча натирала пальцы до кровавых мозолей.
Всё было настоящим, никаких растекающихся грязными акварельными лужами цветов и бумажных стен домов. В кружке действительно мутно плескался кислый эль, а не чернила.Не было ни секунды для того, чтобы скорчить трагично-тоскливую мину в стиле Робина Уильямса и поныть. О, нет!
Геныч подыхал каждый раз, харкая кровью и пару раз замочив штаны. Было больно. Нет, не так! Было нестерпимо больно!Он перестал стесняться довольно быстро. Ида видела, как он скулил, хрипел и корчился. Генка поначалу надеялся, что разрешение не даст такой детализации.Но всхлипывания и причитания Иды говорили об обратном.
Еда. Вот еда долго оставалась противно-бесвкусной. Привык.А ещё он запомнил ощущение и звук, когда меч в его руке достигал цели, рубил и колол плоть. Не пиксельную.
Этот мир был так же реален, как и тот, что Генка оставил. Как была реальна Ида, когда прижималась к Генычу, смотрела на него и улыбалась. Её дыхание было тёплым и живым.
Как у рухнувшего сарацина, над которым склонился Геныч, чтоб забрать кривую саблю и кошель с монетами."Василич, я убивал по-настоящему, я помню их глаза и хруст костей"...Трудовик вздыхал, похлопывал успокаивающе по плечу "Генок, ты это... как его, ты не переживай, это ж как кино было".Не было!
Геныч долго смотрел на одногруппников, словно вернувшийся с войны солдат на беззаботных юнцов-ровесников.Злился. На себя.Никакой войны нет и не было.
Геныч сам виноват во всём от начала до конца! А Ида...И вот тут накатывало самое болезненное. Он игрался, гонял непись, насвистывая или включая музло, перезагружался, чертыхался, слышал, как программа переходит на режим потери персонажа. А после так и не спросил ни разу: что чувствовала Ида в игре, в той виртуальной реальности. Испытал на себе сам. Но извиняться было уже не перед кем...Ида.
Он приоткрывал глаза и ловил солнечные блики меж ветвей деревьев, что нависали над тропой."Ген, слева топь, не лезь, там пусто, иди к указателю на развилке, я убрала конника, с пешими ты справишься".
Справился. Вытер о траву лезвие, потемневшее от крови, лёг тут же у затихших неписей и ловил солнечные зайчики сквозь ресницы.
Он ничего не мог ответить Иде, это она говорила и говорила с ним."Ты почти не ругался на меня, ты даже что-то напевал, когда у меня получалось пройти уровень, мне было приятно".Идиот! Напевал, когда хрупкая девочка проходила через то, с чем теперь он сам едва справлялся.
Его личная What Dreams May Come не пачкала одежду и не пахла масляными красками. Она оказалась ярче и наполненней, чем годы до и после. Многие годы. Геныч никого не спас и не вернул.Он развеял мечты, которые привели его в виртуальный мир.