Что-то дрогнуло внутри нее. Что он делает? Данте скривил чувственные губы, не скрывая, что именно он имеет в виду. Он часто говорил, что ее спокойные манеры скрывают кипучую страсть. Миранда попыталась совладать с внезапно нахлынувшим желанием, умышленно разжигаемым Данте.
Едва ли стоит удивляться, что он до сих пор волнует ее. Им было хорошо вместе. Они не знали запретов, занимаясь любовью повсюду, и в любое время. Казалось, они не могут насытиться друг другом.
Возможно, все ведут себя наедине так, как они. Миранда не знала. Не имея сексуального опыта, она все еще была наивна и невинна. Ей был двадцать один год, когда они стали любовниками, и до этого интимная сторона отношений была для нее закрытой книгой. Данте разбудил в ней женщину, с ним она впервые познала невероятное наслаждение. Неприступная Снежная королева исчезала, когда дело доходило до секса.
Их первая близость была удивительной, Данте сумел пробудить в ней дотоле неизвестную, страстную сторону ее личности, которая поразила их обоих. Со временем их секс стал еще лучше — завершенным и счастливым. Для нее. Миранда поморщилась.
И все же каждая ее клеточка горела огнем желания, стремясь ощутить чудесное освобождение, которое секс давал телу. В душе она застонала. Нельзя позволять себе думать об этом!
Потрясенная собственными мыслями, Миранда отвернулась, чтобы скрыть жаркую вспышку, которая зародилась в глубине ее существа и огненной волной окатила ее протестующее тело, промчавшись горячей кровью по жилам и опалив кожу.
— Внешность обманчива, — пробормотала она, думая о вежливых манерах Данте, и его внутренней жестокости. Ї Личинки стремятся проникнуть в самое красивое яблоко. Только откусив, можно обнаружить гнилую сердцевину. Ничто не совершенно, не так ли?
Данте помрачнел.
— Да. Но этот вид близок к совершенству. Возможно, именно поэтому он вызывает у меня восхищение. Ничто не может запятнать его.
Он резко втянул в себя воздух, как будто сожалея, что не может сказать этого о своей жене. Миранда открыла рот, намереваясь потребовать, чтобы он отвел ее к Карло, но Данте снова помешал ей.
— Триста лет назад, мои предки выбрали хорошее место, чтобы построить здесь дворец. Друзья завидуют мне. — Данте помолчал и неуверенно добавил. — Они говорят, что любой ухватился бы за возможность жить здесь.
Миранда прищурилась. Он пытается оправдаться за то, что хитростью завладел дворцом.
— Дворец действительно очень красив, — холодно согласилась она и собралась с духом, чтобы спросить о Карло.
— Все члены семьи Северини всегда были ценителями прекрасного.
— Как и мы все. Разница в том, что они думают, будто могут купить любую красивую вещь, которая приглянется им.
Ее слова вызвали у Данте раздражение.
— Даже красота может продаваться, — возразил он.
Он имеет в виду ее? Миранда поджала губы, не желая, чтобы последнее слово осталось за ним.
— Вот к чему это сводится, не так ли? — негодующе сверкая глазами, вспыхнула она. — Дома, картины, машины, женщины… Для тебя все это трофеи! Интересно, много ли людей предпочли бы бездушный дом живой плоти и крови?
Глаза Данте потемнели от гнева.
— Если дом совершенен, а плоть и кров прогнили, как твое червивое яблоко, я думаю, что никто не затруднится в выборе, — с горечью возразил он.
Миранда поежилась, возмущенная его намеком. Он думает, что в ту ночь она была пьяна. Под этим предлогом он бросил ее. Возможно, это ее последний шанс вывести его из заблуждения.
Когда-нибудь он приедет в Англию, чтобы повидаться с Карло. Данте не должен пичкать ее сына лживыми измышлениями и очернять ее имя. Миранда посмотрела на мужа и сказала:
— Люди видят то, что хотят видеть. Ты сделал неправильный вывод. Я была больна, а не пьяна. — Они встретились взглядом, и Миранда закусила губу, чтобы не отпрянуть. Его взгляд был полон нескрываемого презрения. Но он ошибается. Поэтому она дерзко вздернула подбородок: — Ты когда-нибудь признавал свои ошибки, Данте?
— Я сделал только одну ошибку, — с яростью произнес он. — Женился на тебе.
Такая безапелляционность. Такая уверенность. Дрожь пробежала по ее телу. Внезапно Миранду охватило желание скорее забрать Карло домой. Ей нужно, чтобы ее ребенок был в безопасности и как можно дальше от этого человека, страдающего манией величия.
— Ты сделал ошибку. Я твердо знаю, что, в конечном счете, ты узнаешь правду, — она с трудом перевела дыхание. — Но с меня хватит. Я требую, чтобы ты дал мне увидеть…