Утро дня первого поединка Тангуса выдалось ясным, чистым и безоблачным. Хотелось верить во всё светлое и радужное. Второй день в городе царила тишина. Все, кто ещё был в состоянии передвигать ноги, уже умчались за город, на турнирную площадку. Те, кто по каким-то причинам не мог туда убежать, вроде моего трактирщика, с жадным любопытством ожидали возвращения зрителей. Вчера, к примеру, трактирщик пожертвовал кувшин вина тому, кто расскажет ему по порядку, как проходили бои. И желающих оказалось не меньше десятка. Каждый утверждал, что именно он рассмотрел все схватки во всех подробностях.
Я спустился по крутым ступеням вниз, заказал себе омлет с колбасой, сыром и маслинами и с наслаждением поплескал на себя водой из бочки. Нет, бочка стояла пустая. Из под пива. Просто, каждый раз, когда я опускал руку ниже верхнего уровня бочки, водяной элементаль тут же наполнял мою горсть ледяной водой. А я уже плескал ей себе в лицо, на шею, в подмышки, на грудь и вообще, куда придётся. Со стороны возникало ощущение, что я черпаю воду из бочки. Мне уже не стоило труда организовать себе персональный дождик-душ, но, честно говоря, я не был уверен, что это разрешено законом. Этак, каждый житель на себя по дождику выльет, через час весь город поплывёт!
Поплескавшись, я съел завтрак и пошёл на конюшню. Старик конюх, бывший солдат, потерявший ногу в одном из сражений, и несмотря на это, управляющийся с лошадьми с удивительным проворством, дремал внутри, прислонившись спиной к копне сена. Я тронул его за плечо.
- А, почтенный Кастор-младший! – мгновенно пробудился старик, – Твой конь готов! Давно уже готов.
Конюх широко зевнул и пояснил:
- Все требовали, чтобы лошади были готовы к рассвету. Я всех и подготовил. Накормил, напоил, взнуздал, оседлал. И всех на рассвете забрали. Кроме твоего. Странно, разве тебе не интересен турнир? Зачем же ты сюда приехал?
- Мне интересен сегодня только один бой, – пояснил я, – Он будет сегодня двадцать третьим. Я должен успеть.
- Только один бой? – удивился старик, – Почему? Ставку сделал?
- Почти, – улыбнулся я, – Я деньги вложил в одного из бойцов. Хочу убедиться, что сделал это не зря!
- Ну, тогда, да, – недоверчиво покачал головой конюх, – Тогда скачи быстрее. Удачи тебе! Пусть твой боец победит!
- Спасибо! – махнул я ему рукой, вскакивая в седло, – И тебя пусть ждёт удача!
И я поскакал за город, провожаемый подозрительным взглядом.
Когда я увидел толпу на поле, сердце у меня ёкнуло. Я такого не ожидал.
Сколько человек составляет население средневекового города? Если мне не изменяет память, то сорок тысяч считалось очень много. Не всякая европейская столица в раннем средневековье могла похвастать такой численностью. Здесь не столица, но крупный город, поэтому берём тысяч тридцать. И то много. Сколько из них пойдёт на турнир? Максимум, десять. Малые ребята, жёны, которые с ними сидят, старики, которые не в состоянии дойти до места, те у кого есть неотложные работы, вроде старика конюха и трактирщика, больные, те, кому турнир не интересен … да мало ли! Десять тысяч – максимум. Вроде бы много. Это, если их поставить в одну кучу. На самом деле, они все будут рассредоточены вокруг турнирного поля. Каковы размеры турнирного поля? Ну, полагаю, не меньше футбольного! А на футбольный или хоккейный матч собирается и по десять тысяч зрителей и по двенадцать и больше. И ничего, размещаются комфортно. Так, что можно между ними свободно пройти.
Я ошибся во всех смыслах. Абсолютно во всех. Это я понял, когда бросил первый же взгляд на неимоверных размеров толпу. Здесь было больше десяти тысяч. Много больше. И я почти сразу понял свою ошибку в расчётах. Здесь были не только жители города. Но и других городов и окрестных сёл и деревень. Вон, поодаль крестьянские возы стоят, на которых они целыми семьями приехали. Если эти возы рядом друг с дружкой поставить, это такой обоз получится, что можно будет весь этот город в другое место перевезти! По камешку! А вот в толпе мелькают женщины, с младенцами на руках. Им тоже любопытно посмотреть на поединки. У них других развлечений и нет в жизни. Кто же единственное зрелище упустит? О чем тогда с соседками говорить? В пятьдесят девятый раз обсуждать новое платье другой соседки? Вот и хромой мужик стоит, на костыль опёрся. А вон ещё один увечный, этот без руки. Никто не остался дома. А дети, так вообще снуют по всему полю, как тараканы!
И мне сразу стало ясно, почему другие постояльцы трактира разобрали своих коней так рано, почему так подозрительно косился на меня старик-конюх. Действительно, если проспал настолько, насколько я, можно уже и не ехать! Всё равно ничего не увидишь!