- А палки не боишься? Вон он как его отделал!..
- Ха! Палкой! У нас говорили, что глупых бичуют! А тут палкой! Считай, что погладил, а не избил! Нет, мне здесь нравится!
- А мне уже не очень! – признался я, – Я уже передумал в солдаты идти!
- Зря! – очень серьёзно сказал Палтак, – Тут тебе не с сохой управляться! Чего там, с копьецом туда-сюда пробежаться? А тут кормят! И ещё жалование дают! Иногда. А, главное, если будет война, то всё, что на войне добыл – всё твоё! Никто отобрать не смеет! Даже сам император! Нет, конечно, ты прав, многие добычу тут же спускают за вино и девок или проигрывают в кости. Но я – кремень! Я всё до дома довезу!
- Ну, да, ну, да! – подумал я, – Многие так же зарекались, да немногие смогли зарок сдержать!
- Тогда, удачи тебе, Палтак! – сказал я вслух.
- И тебе, – ответил будущий вояка и побежал через площадь, – Господин капрал! Господин капрал!
Я не стал смотреть, что с ним будет дальше. В нос так пахнуло запахом еды, что я застонал. И, сам не понимая зачем, пошёл на запах. Ведь денег у меня не было. А ноги сами несли вперёд. И вот, очередная кривулька улицы вынесла меня на рынок. Ну, во всяком случае, это называлось рынком.
Никаких навесов, палаток или киосков! Никаких прилавков!
Посреди рыночной площади возвышался деревянный помост. Как я понимаю, для чтения важных указов, или ещё для чего-то важного. Вокруг этого помоста творилась вакханалия торговцев. Кто с чем припёрся, тот это и разложил. Прямо на том, с чем припёрся. Кто на телеге, кто на тачке, кто на порожней бочке, поставив её донышком вверх, кто прямо на земле, в корзинах или на расстеленном куске дерюги. А некоторые, кто торговал не продуктами, те и дерюгу не подкладывали. И каждый громко орал, расхваливая свой товар. Вокруг сновали крысы и вился целый рой мошкары. Никого это не смущало. Наоборот, я слышал, как один из продавцов рыбы громогласно воскликнул:
- Смотрите! Смотрите на эту крысу! Она ко мне в пятый раз лезет! Её не обманешь, она чует, где товар свежий! И к нему тут же подвалила толпа покупателей.
Да, вокруг вакханалии торговцев творилась вакханалия покупателей. Эти без стеснения лезли замызганными, грязными руками к кускам рыбы и мяса, чтобы потрогать, попробовать, помять в пальцах. Меня передёрнуло.
Ага, меня передёрнуло, а желудок заныл, пронзительно и больно. И уговаривал меня, что это пустяки, подумаешь, кто-то высморкался, зажав нос двумя пальцами, а потом полез рыбу трогать. В лучшем случае, вытерев мокрые пальцы о грязные штаны. Рыбу можно и помыть! Главное, чтобы она была, эта рыба! Или мясо! Или хлеб! А лучше, чтобы всё вместе и побольше!
- Э-э-э … почём хлебушек? – робко спросил я у одной из торговок.
- Всего за пак краюха! – быстро ответила та, а заметив, что я начал отходить от её импровизированного прилавка, зачастила, – Эй, парень! Дешевле отдам! Две краюхи за полтора пака! Ну, куда ты? Стой! Ладно, за полупак краюху отдам!
Мне так хотелось жрать, что я с радостью отдал бы и золотую монету за краюху. Если бы она у меня была. Но у меня не было ничего!
- Может, тоже чего-нибудь продать? – мелькнула мысль, – А на вырученные деньги купить еды?
Но продать было решительно нечего. Вряд ли моя мятая шапка стоит хоть медный грошик. М-м-м … что же делать? Просить милостыню? Вдруг, чьё-то сердце сжалится?
Я огляделся. Хм, а где нищие? На паперти сидят? Не может быть! Во-первых, я не видел здесь папертей, в смысле, храмов, да и Палтак о них не упоминал, а во-вторых, на папертях они сидят во время службы в храмах, чтобы люди, подобревшие после проповеди, выходя бросили бы копеечку от щедрот своих. А после службы они идут на рынки! Туда, где народу больше! Опять же, чтобы человек, на радостях от удачной сделки, не пожадничал бы копеечку неимущему. Это психология, Карл!
Здесь на рынке нищих не было. У меня как-то неприятно засосало под ложечкой. Доводилось мне читать о решении проблемы нищих и бедных в Англии в средние века. Там их клеймили, бичевали и отправляли в специальные работные дома, по сути тюрьмы. Если господин граф ши Свешер так лихо решил проблему своих драконьих конюшен, что ему мешает так же лихо решить проблему нищих? Вот их и нету на улицах!
Тогда, что же мне остаётся? Воровать? Если я утащу эту краюху хлеба, мне светит всего лишь год тюрьмы! И три месяца из этого года я буду возить драконье дерьмо! Я вспомнил встречную повозку и меня опять передёрнуло. Но, если я не украду этого хлеба, я сдохну! Я уже целый день не ел!