Эх, дороги!
Нести свой крест тяжело, но и ставить его на себе не хочется.
Михаил Мамчич.
Я сидел вечером у ручья и смотрел в воду. По воде плыл булыжник. Хотя, нет, не плыл, а просто лежал на воде и не тонул. Сегодня я устроил турнир не между вечными антагонистами, а между нейтралами. Между элементалями воды и воздуха. Воздушному была задача утопить булыжник, водяному – ни в коем случае этого не допустить. Побеждал водяной элементаль. Конечно! Воздушному приходилось тратить больше сил на то чтобы протолкнуть камень в воду, чем водяному на то, чтобы высунуть его в воздух. Разность в плотности сред, знаете ли! Тем более, что водяной, мне кажется, хитрил, и сотворил под водой ледяной столбик, дополнительно поддерживающий булыжник. Но с моего места разглядеть его и доказать коварство водяного элементаля было невозможно. Я сидел и размышлял, как уравновесить изначально неравные условия турнира. Иначе водяной загордится чересчур! Может, поручить ему ещё пару булыжников над водой держать. Чисто для того, чтобы силы было куда тратить?
- Ух ты! – раздался голос из-за спины, и Гай уставился на камень, – А на него наступить можно? А на таком через речку переплыть получится? А коня он выдержит? Нет, не этот, а побольше? Или четыре таких же? А …
- Наступай! – обрадовался я.
Вот и дополнительная нагрузка для водяного элементаля! А то кое-кому чересчур легко живётся! Гай смело прыгнул на булыжник. Бульк! Водяной элементаль не выдержал такого напряжения. Чем не повод, отказать ему в победе?
Насупленный мальчишка в два взмаха выплыл на берег и молча вышел из воды. Без слова упрёка. Только губы дрожали от обиды. Пришлось объяснять, что случилось.
- Так это что? Я самого элементаля воды победил? – просиял мальчишка.
- Ты, давай, раздевайся, победитель! – скомандовал я, – Одежду выжми!
- Не буду! – насупился Гай, – Мне и так хорошо.
- Раздевайся-раздевайся! – поторопил я, – И не кобенься. Я тебе, как оруженосцу приказываю: раздевайся!
- Не буду! – отрезал Гай, – Можешь меня прогнать, а раздеваться я не буду!
И засопел. Вот, что с ним делать? Выдрать, как следует, что ли?
- Ладно, – согласился я, – Тогда стой смирно и не шевелись, пока не высохнешь!
И я объяснил огненному и воздушному элементалям, что нужно делать. Ничего особенного. Обычный фен. Воздушный создаёт поток воздуха на мальчишку, со всех сторон, а огненный нагревает этот воздух. Не слишком горячо, чтобы не обжечь.
Оба элементаля радостно кивнули – новая развлекуха! – и у Гая взметнулись волосы, словно рыжее пламя. А они у него не такие короткие, как у меня! А вовсе даже длинные, как у девушки, как и положено средневековым рыцарям. Гай замер, пытаясь разобраться в новых ощущениях, потом засмеялся.
- Щекотно! – улыбаясь пояснил он.
- Эх ты … мечник! – поддразнил я, – Щекотки боишься!
- Я не боюсь! – возразил Гай, – Я смеюсь ей в лицо!
Высох он почти моментально. Я остановил разошедшихся элементалей и мы пошли на стоянку. А мальчишка молодец! Стоянка была оборудована образцово. Кони стреножены и привязаны на длинную верёвку, костёр разожжён, сухой валежник для костра натаскан, шалашик на случай дождя сооружён, лапник нарублен и покрыт попоной. Даже пара птичек подстрелены и уже ощипаны. Только обжарить осталось, или в углях запечь. Или … ну-ка огненный явись на мой зов!..
Вот так мы и путешествовали, возвращаясь на волшебную поляну. И с пользой и развлекаясь. Мальчишка оказался просто клад. И послушный и исполнительный. И отличный специалист по фехтованию на мечах. То, что начал Тангус, мы теперь продолжили. И, признаюсь честно, если я и побеждал его в поединке, то исключительно за счёт силы. В технике боя, в подвижности, в скорости реакции и во всём остальном, кроме грубой силы, мальчишка меня превосходил.
- Сколько же тебе лет, Гай? – спросил я его однажды.
- Четырнадцать … скоро! – запнулся мальчишка, а потом печально вздохнул, – Поэтому, наверное, ещё усы не растут. Рано. И голос ещё … не взрослый. Не сломался.
- Наверное, – согласился я.
А про себя подумал, что в эти времена четырнадцатилетний парень – это, считай, взрослый, самостоятельный мужчина. Добытчик. На Руси, во времена Пушкина, в тринадцать лет свободно женились и замуж выходили. И считались вполне дееспособными, отвечающими в полной мере за свои слова и поступки.
Кстати, мальчишка оказался и чистоплотным. Никогда я не мог учуять, чтобы от него плохо пахло, или были бы заскорузлыми и грязными руки. Но купался он всегда отдельно. Чересчур стеснительный, что ли? Вроде бы, нет.