Прикрыв глаза, Да-Деган смахнул со щеки нежданную слезу. Сколько не был на Форэтмэ? Больше, чем вечность. Сколько не позволял природе взять верх над собственным разумом? Сколько не позволял успокоиться чувствам?
Знал ведь, выпьет Форэтмэ беспокойство. Так бывало — не раз. И не два.
Место силы, узел бытия…. В древности шаманы на утлых суденышках стремились к острову в надежде, что подарит он силу и знание, что позволят выбиться из рядов обычной прислуги божества и стать высшим, но не равным.
Странный остров и манил и отталкивал. Многих манил, но многие не могли и часа оставаться на благословенной земле. Помнил, как когда — то в юности и сам бежал, испугавшись того, что ныне целило.
Вздохнув еще раз, Да-Деган поспешил к дому, под защиту стен. Знал — не пройдет и часа, накроет мир потоками холодных туманов. А с туманами придут грёзы.
Устроившись в кресле около стола, зажегши свечи, смотрел на трепетные язычки пламени, на их танец, на ореолы света, выхватывающие из тени предметы, укутанные мраком — темный толстый ковер, глушащий шаги, по которому пройти было так же приятно, как по нежной траве, картинны на стенах, из-за полутьмы казавшиеся готовыми ожить, дорогое янтарное дерево мебели. И золото подсвечников, похожее на солнечный мед.
Прикрыв веки, отрешившись, канув в тишину, в звенящие песни ветра и рык бушующей в теснине ущелья реки, провалился в иной мир, то ли в былое, то ли в грядущее….
Ярко горел огонь в очаге, и блестели янтарем бока медных чайника и казанов. Не было ни ковров, ни шпалер, только циновки, сплетенные из сухой травы, покрывали пол. Женщина в темном, скрывавшем руки до запястий и ноги до щиколоток, платье, сидя возле огня, чинила одежду. Проворно двигались аккуратные кисти рук. Улыбкой было озарено лицо.
Как редко доставалось вспомнить эту улыбку, вспомнить ее лицо — платок, скрывавший лоб, прятавший косы, золотистую от загара кожу, глубокие серые глаза, словно сиявшие собственным светом. От одной ее улыбки было тепло. И витал в воздухе тонкий — тонкий аромат нежности и любви.
Нет, лица отца он так ясно не помнил. Только голос, только сказки, что рассказывал он. Только ощущение надежности и защиты.
А еще иногда настигал — странный, забытый, ни с чем несравнимый — запах дома. Запах, который искал, но не мог найти, лишь иногда играла шутки память, и если вдруг казалось найденным утерянное, расслаблялось тело, и успокаивалась душа.
Тихий шаг вспугнул грезы, заставив бежать их, как от яркого света дня. Открыв глаза, Да-Деган улыбнулся. На пороге комнаты, с легкой улыбкой на лице, стоял Рейнар. Темные волосы спадали на плечи, блестели глаза. И каждый жест юноши, каждый шаг отзывался мечтой.
— Здравствуй, Рэй.
— Добрых грез, Дагги, — отозвался юноша, с грустью улыбнувшись. — Я слышал о новых твоих подвигах. Не надоело?
Да-Деган отрицательно покачал головой.
— То был приказ Императора, Рэй.
— А послать Императора? — тихо проговорил юноша, пройдя по комнате. — Или эта версия не рассматривается всерьез? Ты ведь сам уничтожишь Лигу. Ты! Сам! Ты разнес Та-Аббас. Поговаривают, что это — не все. Что потом будет Юбианай. И до этого было больше десятка миров. А потом…. После, что будет после? Гвенар? Ирдал? Софро? Ну не молчи! Скажи! Скажи, что потом?
— Не знаю, — ответил Да-Деган, отведя взгляд.
— Тебе не надоело? — тихо спросил юноша. — Ты еще не устал? От боли, от крови, от проклятий, которые летят тебе в спину? Ты еще не устал, что каждый первый считает тебя подонком, а каждый второй — мечтает убить?
— Я ничего не могу поделать с этим, — отозвался Да-Деган. — Ты должен понимать.
— Должен, — колко отозвался Рейнар. — Должен, но не хочу! Может, к черту его, Хозяина? Думаешь, я не удержу Эрмэ? Может, стоит попробовать?
Да-Деган поднявшись с места, подошел к юноше, рассматривая его, отмечал расправившиеся плечи, решительность в глубине зеленых глаз, упрямство, отпечатавшееся в чертах лица.
Куда — то сгинула наивность. И все же, наивности в юноше было так много!
— Бедный мальчик мой, — жарко прошептал Да-Деган, — как ты наивен! Стоит тебе взять в руки Империю, и власть опутает тебя. И ты станешь… ничем не лучше Императора, и меня самого…. Нет, Рэй, это не выход….
— А что выход? — почти зло спросил Рейнар, — говорят, ты приказал пытать Данави Рахана, что б он не посмел отказаться сотрудничать с тобой. Говорят…. Да ты стал чудовищем. Дагги! Неужели ты сам не понимаешь?