— Я тебя разбудила? — спросила я, решив, что на сегодня хватит и возвращая клинки обратно в ножны. Быстро надела жилет и плащ, чувствуя, как приятная и знакомая тяжесть ложиться мне на плечи.
— Что ты будешь делать после охоты? — вопросом на вопрос ответила Рената, ежась от утреннего холода.
— Пока не знаю, — созналась я, — только мне кажется, что буду скрываться от Тениана.
— Почему? — недоуменно шевельнула острым ушком эльфийка.
— Подумай сама, Рен. Ты знаешь главу достаточное, на мой взгляд, время, чтобы знать, что он не оставит в живых сильную вольную, которая может примкнуть к врагам. Он уничтожит меня собственноручно, упиваясь моей предсмертной агонией и постепенно стекленеющими глазами, — я криво усмехнулась, — по крайней мере, это случилось бы двести лет назад, но не думаю, что относительно этого Тениан перемениться в лучшую сторону.
Тяжело вздохнув, Рен положила голову ко мне на колени, а я машинально принялась поглаживать ее по волосам. Золотой шелк ее волос тек под моими пальцами, и невеселые мысли кружили в моей голове. Действительно, если я смогу пережить охоту, то Тениан явится ко мне лично, чтобы холодным равнодушным голосом и с пустотой в глазах сообщить мне, что я не имею право жить, потому что ему мешаю. А потом, спустя совсем краткое время, я опущусь на землю, пронзенная клинками, а на моих губах, издающих хрипы, будет пузыриться черная кровь. Это случиться только в том случае, если глава так и не убедиться, что я это я, его Тьма. Я горько усмехнулась и невесело тряхнула головой. Ровное дыхание девушки подсказало мне, что она спит. Что ж, пусть спит, силы ей еще пригодятся.
На какой-то краткий миг кончиками пальцев я коснулась бьющейся жилки на ее шеи, и это заставило жажду крови жидким огнем пробежать по моим жилам. Я застыла, боясь пошевелиться и молясь о том, что бы она схлынула в скором времени или просто немного утихла. Но нет, огонь, полыхающий во мне, можно было затушить только кровью…кровью…кровью…Я голодными глазами впилась в жилку и уже хотела была вцепиться в нее, но в последний момент сумела удержать себя. До крови прокусив нижнюю губу и почувствовав боль, я чуть пришла в себя и осторожно переложила Рен со своих колен на землю, а потом постаралась отползти от нее как можно дальше. Привалившись спиной к дереву, я вцепилась в предплечья, чувствуя, как жажда начинает постепенно расти, приводя меня в ужас. Еще немного, и я не смогу удержать себя. Отчаянный стон вырвался из меня. Я заскребла руками по земле, не в силах укротить боль, танцующую в каждой моей клетке. Сильная судорога прошлась по моему телу, заставив его выгнуться дугой, а затем обессилено упасть на землю, судорожно и прерывисто дыша и продолжая чувствовать эту нескончаемую, просто адскую боль. Я знала, что только кровь может погасить бушующий во мне пожар, да вот только я боялась того, что начав от кого-нибудь пить эту влагу, не смогу остановиться и разорву на клочья, как того оборотня. Лежа с закрытыми глазами, я молилась о том, что бы эта пытка прекратилась, но она все длилась и длилась, медленно, но верно начиная сводить меня с ума. Мое сознание провалилось в омут нескончаемой боли, и я не знала сколько это длилось, была только мука.
Когда мне на губы попала роса с металлическим привкусом, я даже не сразу поверила своим ощущениям, а потом жадно, почти остервенело вцепилась в то, что предлагало мне кровь. Мои клыки, именно клыки, как у вампира, полностью погрузились в мягкую, податливую плоть, и от этого кровь потекла сильнее, словно раньше она была ручейком, а теперь бурной рекой. Я пила ее, с неописуемым наслаждением чувствуя, как постепенно пламя боли утихает. Никогда раньше мне не было так плохо от жажды крови. Как я заметила, с каждым разом она становиться все ненасытнее, все яростнее и свирепее, словно она становилась такой, какой должна быть. Также был отмечен тот факт, что печать, лежащая на мне, становится все тоньше и тоньше, что меняло меня — я становилась сильнее, быстрее, ловчее и, что самое удивительное, повышалось мое мастерство, приближаясь к немыслимым для меня высотам.
Когда, наконец, жажда утихла, я открыла глаза и увидела лежащего рядом со мной Эссарина, явно пребывавшего без сознания. О, Дьявол, сколько же мне потребовалось крови, чтобы насытиться?! Я тут же отняла его запястье от своего рта и, оторвав от рубашки лоскут, перевязала его руку. Прислушавшись к своим ощущениям, я с ужасом смешанном с удивлением поняла, что около полутора-двух литров. Еще раз — О, Дьявол! Ему срочно нужно восстановить хотя бы часть своих потерь, иначе он умрет.