— Я могу заставить тебя говорить, — ласковым голосом сообщила я, — я ведь не простая воительница, а заместительница Главы Гильдии Убийц.
— Мертвые не бояться боли, — с пафосом ответил он.
Я всмотрелась в его ауру и поняла, что передо мной банальный зомби, с заточенной внутри душой. При желании и соответствующем заклинании можно спокойно заставить его почувствовать боль.
Я неприятно улыбнулась и ответила:
— Но есть специальное заклинание…
— Не заставишшшшшь, — зашипел он.
— Посмотрим, — пожала я плечами, — твоя боль будет усиливаться с каждой секундой, а потом ты признаешься мне, где же хрустальная звезда.
Я наложила на него заклинание усиливающейся боли, которое одинаково применимо как к живым, так и к мертвым. Сев и вытянув ноги, я устало привалилась к стене и безрадостно углубилась в свои мысли под вопли зомби, которые, впрочем, мне не мешали.
Так, меня сейчас занимает вот что: почему никто не знает, кого же на самом деле любит мой глава? Почему никто об Элтэн, кроме высшего ранга, разумеется, не знает? Тут меня внезапно озарило. А если мной Тениан прикрывал свою эльфийку, чтобы защитить последнюю? Кто же в здравом уме попытается захватить Тьму, чтобы потом давить на Главу Гильдии? Да никто, всем еще жить хочется.
Мои мысли переключились на другое. Шестнадцать лет тому назад я спасла маленькую девочку лет четырех от стаи вурдалаков, которые загрызли ее родителей. Ее плач я услышала, когда выполняла заказ. Не знаю, почему и зачем я кинулась ей на помощь. Когда я оказалась на месте пирушки вурдалаков, то девочка уже находилась в смертельной опасности. Выхватив ребенка из когтей нежити, я поклялась себе, что теперь буду в ответственности за нее. Ведь если кто-то спас твою жизнь, то он теперь в ответственности за тебя. Я взялась за ее воспитании, желая воплотить в ней свою мечту о спокойной жизни. И вот в течение года я ее воспитывала, пока Тениан не поручил мне Керрен, которую я тоже захотела спасти от мира убийц. В общем, последующий год был для меня самым нервным. Мне приходилось метаться из одного конца мира в другой, чтобы в одном конце — накормить ребенка, а в другом- тренировать Керрен. Признаться, я даже немного вздохнула облегченно, когда умерла моя ученица, но все же у меня на душе был горький осадок. Ту маленькую девочку, которую, кстати, звали Изабелл, я воспитала до двенадцати лет, а потом перепоручила о ней заботиться одной старой знахарки, которая взялась за обучение Изабелл. О моей девочке, которую я до сих пор навещаю почти каждые четыре месяца, никто не знает, даже глава. Зачем ему знать? Чем меньше знает народу о том, что у меня есть существо, которое я считаю частицей себя, тем лучше для меня и для Изабелл. Мне надо будет заехать навестить ее, а то давно уже к ней не заезжала. К тому же, у нее скоро будет День Рождения, и мне надо подобрать ей подарок.
У меня перед глазами предстало ее фиалковые глаза и тонкие черты лица, присущие светлым эльфам. Что поделать, сейчас очень и очень трудно найти в нашем мире чистокровного человека или кого-нибудь другого. Все расы сильно перемешались, и только среди аристократов-эльфов можно найти чистокровных эльфов. Это я про всех эльфов и про темных, как Илэр, и про светлых.
— Я расскажу, — прозвучал долгожданный крик.
Я лениво, в чисто кошачьей манере, приоткрыла правый глаз и спокойно улыбнулась.
— Где?
Зомби пустился в путанные объяснения, но я прервала его после десятой минуты рассказа.
— Лучше ты меня сам проводишь, — объявила я.
— Может не надо? — простонал он.
— Надо, зомби, надо, — непреклонно ответила я, — если боишься за свою безопасность, то не переживай, мне нужен ходячий проводник и, желательно, еще и говорящий.
Я одним рывком подняла его на ноги, сняв заклинания, и толкнула его вперед, чтобы он не оглядывался по сторонам, словно решая, на какой стене меня повесить.
То, что я взяла себе проводника нисколько меня не разочаровало, потому что петляя уже второй час, я поняла, что сама бы никогда не нашла звезду и выход из этого лабиринта. По идее, Сумеречный Лес можно проехать насквозь за неделю, а можно и больше, смотря как еще поедешь. А лабиринт под Лесом можно пройти и за сто лет, и за тысячу. Теперь я понимала, почему из лабиринта вышло только семеро — остальные сдохли здесь оттого, что не нашли выход и у них закончилась еда.
Не надо говорить, что за каждым поворотом меня поджидал монстр, который был злее и опаснее предыдущего. На мне было уже множество мелких, но противных, порезов, из которых сочилась кровь. Хорошо, что эти ранки, благодаря тому, что я под завязку полна энергией жизни, быстро залечивались. Мой же проводник был еще не калеченным, потому что монстры его не трогали, зато очень стремились потрогать меня, но редко кто успевал это сделать. Мои клинки, полностью заляпанные кровью, были по-прежнему остры, что было очень плохо для моего очередного противника, как этого, например. Огромная мощная челюсть с тремя рядами зубов-кинжалов, когти, наверно, мечи, а силы столько, что может перепахать десять полей и не утомиться. Я просто быстро его порубила на салат, а потом стала питаться его энергией. Приятная, слегка искрящаяся энергия жадно впитывалась мной, оставляя после себя чувство удовлетворения.