Меня здесь знают все, но не все любят, это и понятно, я говорю неудобную правду. Я знаю о нашем провинциальном хоккее все. Кто с кем и зачем. Как я еще жив, ума не приложу, потому что здесь все, кто знает правду, долго не живут. Да-да, в этом нашем провинциальном захолустье творятся темные делишки большого масштаба. Люди пропадают, машины взрываются, сейчас, конечно, уже меньше, чем раньше, но бывает, эхо 90-х прорывается сквозь года. И это тоже часть большой игры. А кто не играет в хоккей, тот трус, как поется в песне, и нет ему народной славы, любви и прощения. Быстров-старший прощен, пусть даже этот дворец стоит на чьих-то костях, но стоит благодаря ему, не падает, как многие после передела сфер влияния. Всему виной большой нефтехимкомбинат. Может ли жизнь крутиться вокруг одного комбината? Да, может, если это твой комбинат. Он как звезда, вокруг которой вращаются остальные планеты по своим орбитам. Вот такой вот арбитраж. Комбинат разрешает все межпланетные споры. Пока он работает, есть жизнь. А жизнь, как ни крути, это вечный раздел имущества, как в песочнице начинается с обычных игрушек, так и не заканчивается, пусть даже песок уже золотой и сыплется, эти поседевшие дети будут играть до конца. Стрелки, разводки, подставы, все ради наживы – и вот дворец, словно в сказке, появился на берегу красивой реки. Ведь сам дворец построен на деньги Быстрова-старшего, за что ему огромное спортивное спасибо, не сидеть бы мне здесь, не комментировать. Я отвлекся немного, я все время отвлекаюсь, чтобы хоть как-то расслабить ваши нервы, добавить льда в вермут вашей серой провинциальной жизни, ведь момент напряженный, на кону выход в следующую лигу. Выходите? Нет? Тогда дайте пройти. Все как в утреннем туго набитом автобусе.
Ах, прекрасная Вика, она всегда рядом. Где Максим, там и Вика, какой Максим без Виктории, победа нужна всем, особенно сегодня. Весь город смотрит то на нее, то на Максима, то на Быстрова-младшего, все, больше смотреть здесь некуда и незачем. Я не хотел влезать в этот любовный треугольник, я не хотел быть в нем биссектрисой. И не буду, пусть многим кажется, что чувства там улеглись, как знать, но я больше чем уверен, что нет, и именно Виктория сегодня на кону, а не выход в следующую лигу, как и не призовые Быстрова-старшего, здесь причины более чувствительные. По сути – это дуэль между Максом и Быстровым-младшим, дуэль, только на клюшках, где вместо пули – шайба.
Максим – любимец публики, ни одна школьная драка, ни одна драка на льду не обходилась без него, пока одни осторожно открывали окно, чтобы проветрить свою жизнь, он выбивал дверь ногой. Он был весел, уверен в себе и вечно смел – как не любить такого парня?!
Вика, Максим и Быстров-младший – этот любовный треугольник появился еще в школе, когда два катета отчаянно покоряли одну прекрасную гипотенузу. Они бились отчаянно, пока Быстров-старший не пошел на повышение и не перевез свою семью в краевой центр. Все страсти перенеслись на лед, потому что с этого момента Беляев и Быстров стали играть за разные команды. Именно Вика стала краеугольным камнем истории, на первенстве края все только и следили за Беляевым и Быстровым. Наконец Вика сделала свой выбор, но разве мог забыть об этом Быстров-младший, который не прошел естественный отбор?! По глазам вижу, что нет. Он во что бы то ни стало хочет отомстить Максу. Пожалуй, это прекрасная возможность, и пожалуй, это вбрасывание – последняя возможность для бело-голубых, чтобы победить в этом ледовом побоище. По лицу тренера бело-голубых видно, как ему нужны эти очки, пусть розовые, но только бы увидеть на табло другие цифры. Итак. Вбрасывание в средней зоне… Судья бросает шайбу на растерзание двух дуэлянтов. Вбрасывание за бело-голубыми, Максим Беляев подхватывает шайбу и стремительно проходит по левому краю… Перед самым выходом один на один с вратарем он размахивается клюшкой и неожиданно замирает.
Тишина, только стук сердца, сквозь который слышен отчаянный крик: «Бей!», но в этот момент он нарывается на силовой прием Быстрова-младшего, защитника из команды соперников. Он жестко падает на лед сначала плечом, потом лицом. Я прямо услышал треск. Надо же было втрескаться по уши. Сразу видно – человек любит лед. А его отец любил бить в барабан. Поэтому барабан постоянно нагонял свой ритм. Бей, сынок, бей, кто не с нами, тот слышит другой барабан.