Такая же борьба кланов была в «единой» КПСС, у советской экономической бюрократии при «общенародной» собственности. Один мощный лидер тащил за собой целый клан «своих людей», которые отчаянно бились с «чужими» за финансирование «своих» проектов, пусть вредных для государства (типа поворота сибирских рек), но «своих», и топили «чужие» проекты, пусть благие для страны, но «чужие». То же самое было и в Советской армии среди генералитета. Когда власть давала распоряжение собственностью — бились за власть. Теперь распоряжение собственностью дает властный ресурс — бьются за собственность, Менталитет правящего класса страны остался пока еще на уровне коммунистической цековской номенклатуры.
Обычно законодательство складывается как констатация уже существующего положения вещей. Но в периоды реформ законодательство повсеместно обгоняет жизнь, показывает «как надо». А исполнительная власть обязана бизнес держать в заданных законом рамках, тогда что-то получится.
В советское время тоже были очень неплохие законы и самая демократическая в мире конституция. Но исполнительная власть действовала не по законам, по инструкциям, разработанным в ЦК КПСС. Инструкция была главнее закона. И в отличие от закона она часто была секретной для народа. Сейчас практика та же самая, только центров выпуска инструкций стало намного больше. И чиновников расплодилось — немерено. И каждый из них желает оседлать хоть малый ручеек из финансовых потоков отечественного бизнеса. И поставить на нем мыт.
В этих условиях никто не видит гарантий сохранности собственности в обозримый период и эксплуатирует ее, пока сам у руля. Где уж тут о наследниках думать, чтобы дело ему передать. Собственные перспективы в тумане. Наследникам же загодя закупается недвижимость за границей, закладывают депозиты в западных банках, паркуются акции на офшоры, дается престижное образование в «сельских школах» Англии и США, чтобы связи нужные заводились смолоду. Селят родственников загодя «за бугром». Только в лондонском районе Челси сейчас проживает около 70 000 наших соотечественников, заселяющих его с 1994 г.
Но при этом никто не думает о том парадоксе, что западное законодательство за 20-й век испытало очень сильное влияние марксистской социал-демократии. Западное общество более полувека заботит не только честность путей накопления богатства, но и соблюдение принципа справедливости. Налоги на наследство взимаются с целью перераспределения доходов в обществе, уменьшения в нем концентрации богатства. Налогообложение наследства отличаются там от других налогов тем, что они не просто большие — запретительные. До 70–90 % с суммы оставленного наследства. И чем больше наследство, тем больше с него налог.
В тех же США депутаты-республиканцы стонут, что налог на наследство «похоронил американскую мечту». Наследники мелкого и среднего бизнеса не в силах этот налог выплатить, отказываются от отцовских фирм, уходят из бизнеса.
Плюс, конечно же, перманентно поднимаемый в западной печати вопрос о криминальном происхождении «русских денег». И чем больше этих денег скапливается в западных банках, тем больший соблазн объявить их «грязными» и секуляризировать. Европейские демократии только с виду мягкие — принятое решение выполняется быстро, четко и безжалостно. И все по закону.
Отечественный законодатель с принятием III части Гражданского кодекса РФ предусматривает два вида собственности на бизнес: 1) паи или акции; 2) имущественный комплекс.
С паями и акциями, при ювелирно отточенном мастерстве вывода активов с одного юридического лица на другое все ясно. До тех пор, пока государство не будет действительно охранять наследуемое имущество до вступления наследников в права собственности, ничего нового не предвидится даже на горизонте. Потому что важен не столько закон, сколько его четкое исполнение. Поэтому в США каждый районный судья получает заработную плату больше президента страны: $250 000 в год. И каждый визит судебного пристава к вам для вас платный.
У нас же постоянно изобретаются паллиативы. ГК в настоящее время предусматривает регистрацию предприятия как имущественного комплекса. Где можно даже расписать, какой станок, какому акционеру принадлежит. Это справедливо в условиях недооцененности активов российских предприятий, когда его имущество стоит в десятки раз больше, чем весь пакет акций. Наследуется же имущественный комплекс как любое другое имущество. Украсть такое наследство партнерам намного сложнее, чем вывести активы из-под наследуемых акций.