Она не то, чтобы берегла себя для какого-то заморского принца, и понимала, что выглядит старомодно, хотя бы перед подругами, которые уже могли много чего порассказать из собственного опыта на кухне общежития, но просто не спешила с головой бросаться в омут взрослой жизни. А с Сергеем ей очень нравилось чувствовать себя принцессой, незамысловатые прихоти которой выполняются моментально. Нравились взгляды, которые бросал на нее Сергей, его внимание, юмор...
Но... Оле нравилось, что любят ее, а сама, как не пыталась, не могла почувствовать к Сергею ничего, кроме дружеской привязанности. По ее мнению он имел всего слишком – слишком красивый, слишком общительный, слишком пафосный, вел себя с ней так, как будто всегда играл роль героя из какого-то диснеевского мульта. Ну разве можно влюбиться в мультяшного принца?
И когда Сергей предложил посетить его родителей, которые жили в старинном городке Гксятин, Оля решила не ехать, потому что визит к родителям - это уже серьезно и к чему-то обязывает, но после пяти минут отговорок непонятно почему согласилась.
И вот конечная остановка. Отвернулась от окна и улыбнулась Сергею. Сергей сразу затянул голосом провинциального экскурсовода:
– Приветствуем наших гостей в городе старинных легенд и мифов Гусятине! Конечная остановка поезда, стоянка двое суток.
– Да знаю уже, знаю, – рассмеялась Оля, – Единственный поезд между столицей и городком в восемь тысяч жителей, минеральные источники, и все такое прочее...
– Ой не все так просто, деточка, не все так просто... , – на этот раз Сергей говорил голосом старенького, добренького дедушки, – в Гусятине ничего не бывает просто, – и внезапно став серьезным добавил, – Эх, не послушал я своего деда... Ну, на выход, мои уже, наверное, ждут.
Взяв в каждую руку по две сумки, он с шумом протопал по тамбуру первым. Оля тоже вскочила, проверила сумочку, телефон, и пошла следом. Проходя мимо соседнего купе, она краем глаза увидела в нем силуэт женщины. Та сидела неподвижно, прислонившись спиной к стене. Уже сделав шаг дальше, Оля где-то за гранью сознания почувствовала – что-то здесь не так. Ну не могли они не заметить еще одну пассажирку в пустом вагоне, бегая то в туалет, то за кофе к проводнику, тем более, что соседнее купе (Оля могла в этом поклясться) было абсолютно пустым, но одновременно разум начал успокаивать, предлагать логичные объяснения: «Может, просто в последний момент перед остановкой, тетенька пришла из соседнего вагона и тихонько сидела себе?».
"Скорее всего так, – решила Оля, – Пришла за пол часа до прибытия из другого вагона и уснула. Наверное, надо сказать ей, что уже приехали". Она сделала несколько шагов назад, встала на порог купе, пытаясь разглядеть в полумраке странную женщину, и первые слова, что уже начали слетать с языка вдруг вернулись в легкие вместе со вздохом и замерли... заледенели от ужаса.
Пассажирка медленно подняла голову. На Олю смотрело белое женское лицо, даже не лицо, а голый череп, обтянутый тонкой пергаментной кожей. Один глаз был затянут бельмом, а другого не было вообще. На его месте зияла черная пропасть, и она всматривалось в Олю, затягивала в себя, во мрак, отнимала последние крохи чувства реальности. И эта воронка обещала такой ужас, без выхода, без надежды, без будущего, что девушка забыла, как дышать, как вытолкнуть из себя криком это страшное видение. Почему-то стало очень важно знать – куда делся второй глаз, и не было возможности оторвать взгляд от черной дыры на лице, через которую прямо в душу вливалось то, что не имеет названия, ибо оно не из этого, не из другого, и даже вообще не из мира.
Воздух вдруг закончился, ноги уже готовы были подкоситься, разум захлебывался беззвучным криком и молил только об одном – потере сознания. Еще один замедленный, как в вязком киселе длинный громкий удар сердца. Женщина вдруг протянула руку, вложила что-то в безвольную ладонь девушки и просто исчезла, растворилась в воздухе. Оля опустила голову, послушно посмотрела в раскрытую ладонь, и тут наконец спасительный крик вырвался наружу – в ладони был вырваный с кровью, с нервами глаз. Сергей, бросив чемоданы, влетел в вагон, за ним бежал проводник, позади родители Сергея, но все увидели только Олю, которая кричала, глядя на открытую пустую ладонь.