– Ребекка, это ты? Ребекка? – то была Малин, жена старшего сына шамана.
Женщина тут же оказалась рядом с девушкой и взяла её лицо в свои руки.
– Что случилось? Отчего ты плачешь? – закудахтала она, словно наседка.
– Тише, пожалуйста, не привлекай внимание, – та высвободилась из её рук и ответила: – Со мной всё в порядке, ничего не случилось. Так, глупости.
– Да разве плачут без причины?
– Плачут-плачут! – почти отчаянно ответила перепуганная Ребекка. Всё, чего ей хотелось, поскорее оказаться в одиночестве. – Я не выйду к завтраку, совсем нет аппетита…
Сказала она и побежала на второй этаж. Там, в своей комнате, девушка обессилено рухнула на кровать, стараясь как можно скорее выкинуть из головы то, что сказал Рудольф. «Какой бред!» – думала она. – «Папа никогда бы не поступил со мной так…». И всё же, как ни старалась Ребекка вытравить тревогу из своего сердца, она невольно касалась его, зарождая пугающие мысли.
Не одна
Ребекка никому не рассказывала о том бреде, которым пугал её Рудольф. Более того, она не поведала ни одной живой душе о встрече с ним, хотя прекрасно понимала, что в скором времени отцу донесут, что его дочь «уединилась» с мужчиной. Этот момент наступил очень скоро, сразу после обеда. Ребекка не вышла к остальным, она сообщила, что совершенно не хочет есть, потому что ей дурно. С одной стороны, это была ложь лишь на половину – ментально девушка страдала от неразрешённости ситуации, от тайн и недосказанности. Уверяя себя каждую секунду, что отец не сможет так с ней поступить, она пугалась всё больше и больше. Устав мерить комнату бесконечными шагами, Ребекка упала на кровать, тщетно пытаясь остановить поток мыслей, рисующий ей самый худший исход. Вдруг дверь резко открылась. Ребекка вскочила на ноги и опустила глаза перед своим низкорослым, коренастым отцом. Одного кроткого взгляда на шамана было достаточно, чтобы сказать, что он разгневан. Не смотря на внешнюю немощность и тот факт, что мужчина стал гораздо быстрее утомляться, больше отдыхал и не скакал на своём любимом белогривом жеребце, шаман был очень силён. Девушка ощутила это на себе – порывисто подойдя к дочери, шаман с размаху влепил ей оплеуху. Ребекка ахнула от неожиданности и, не удержавшись на ногах, рухнула на кровать. Приподняв голову, которой она буквально впечаталась в матрас, юная Хольм увидела алые капли, испачкавшие белую шкуру. Она обернулась на отца и посмотрела на него очень испуганно. Ещё никогда он не поднимал на неё руку. Теперь же этот грозный человек ходил вперёд-назад с раздувающимися круглыми ноздрями, кряхтя от злости и не глядя на родное чадо, которое так сильно разочаровало его.
– Не спрашиваешь, за что! – Вдруг воскликнул он, вперившись в неё яростными голубыми глазами. – Значит, знаешь, за что получила! Знаешь и сознаёшься!
– Папа… – начала было Ребекка, но он крикнул густым басом:
– Молчи! Не доводи меня до греха!
По спине девушки стекла струйка холодного пота. Она замерла, боясь даже дышать. А отец всё расхаживал по комнате, сцепив подрагивающие руки в замок у себя за спиной. Дряхлая кожа на подбородке широко раскачивалась в такт его стремительным шагам, также, как и седые волосы, часть которых была заплетена в косу.
– Что вы делали с этим Рудольфом? Ты что, думала, что я не знаю? Обрадую тебя, дочь моя, уже все знают, что ты нарушила запрет своего отца!
Ребекка молчала, вытирая текущую из носа кровь краем зелёного рукава. Она терпеливо молчала, чтобы не нарваться на ещё одну пощёчину – тело и так дрожало от столь ужасающего опыта. «Если он так легко ударил меня» – вдруг задумалась девушка, и сердце её пропустило один удар. – «Смог бы принести в жертву?».
– Что он тебе говорил? Я тебя спрашиваю, Ребекка, что этот грязный мальчишка тебе наговорил?! – Шаман схватил дочь за руку и грубо дёрнул, так, что она поднялась на ноги против своей воли.
Вот только ноги не желали держать. Сердце девушки сжал ужас, неверие, что такое может быть – она больно упала на колени, снизу вверх глядя на отца застланным слезами взглядом.
– Так это правда, папа? – Промолвила она тихим голосом. – Вы убьёте меня?
Он замер, не в силах промолвить и слова. Да его и не нужно было, тело говорило красноречивее некуда: шаман судорожно сглотнул, а затем обвисшая кожа пару раз сильно дрогнула, словно ему свело горло спазмом; на скулах заходили желваки, а руки судорожно разжимались и сжимались обратно в кулаки. При этом взгляд отца, совершенно сухой и непоколебимый, смотрел на дочь осторожно, изучающе, словно пытался предсказать, как она сейчас отреагирует. Вот только даже сама Ребекка до этой секунды не могла бы себе представить, как поступит. Осознав, что её действительно принесут в жертву, девушка вдруг поняла, что не собирается мириться с этим. Она вскочила на ноги и, оттолкнув отца, бросилась бежать. Он закричал своим глубоким, трубным голосом, и Хольм поняла, что у неё совсем мало времени на побег. Братья повыскакивали из комнат и быстро смекнули, что только что произошло. Ребекка не была бы удивлена, если бы они только и ждали сигнала отца в случае, если всё пойдёт не так, как надо. То есть, как сейчас. Первый на неё натолкнулся старший брат, но он всегда был слишком медлителен и нерасторопен, поэтому сестра обскакала его очень просто. Следующим на очереди был средний брат. Ухнув, он чуть ли не выбросил руки вперёд, чтобы поймать юркую девушку за плечи, но и тут она быстро среагировала: пригнулась, проехавшись коленями по полу. Скольжение смягчила ткань длинного платья, вот только вставать после этого было неудобно и, как выяснилось, даже опасно – Ребекка споткнулась о подол, а впереди как раз ждала лестница, к которой девушка так стремилась. Она кубарем слетела с неё, сильно ударилась головой о деревянные ступеньки, а потому даже не заметила, как рядом с ней оказался младший брат. Он схватил сестру и, не церемонясь, закинул её себе на плечо. На грохот и крики сбежались все женщины и дети. Они ошарашено смотрели на эту дикую сцену, Малин и Вибеке прикрыли рты ладонями, а Маргрет лишь выпучила глаза, прижимая к себе перепуганную Ингри.