В тот день все шло как обычно. Жена с дочкой Алисой пошла в школу. Там и идти всего лишь через дорогу перейти. И в это время обдолбанная стритрейсерша неслась с ночной дискотеки. Жена и дочь переходили дорогу по пешеходному переходу, на зеленый свет. Вместе с ним пострадали еще несколько человек. Ну а Алису и жену Елену я увидел только в морге, на опознании. Все дальнейшее помню как в тумане. Похороны, памятник, кладбище. Суд. Мне дали отпуск. На суде девица по фамилии Геворкян ходила с тремя адвокатами. Ее взяли под стражу в зале суда. Пять лет колонии общего режима. Только мне от этого не легче. Я сидел во втором ряду в зале судебного заседания и смотрел ей в глаза. И постоянно натыкался на холодный блеск и расширенные зрачки. Вот примерно, как у этого психа сегодня. От службы меня не отстранили, хотя, первое время я сильно пристрастился к спиртному. Нет, не закатывал шумных пьянок, просто по — тихому, дома, после работы грамм по двести. И так почти каждый день. В какой-то момент сказал себе: «Стоп!». И остановился. Убрал все фотографии жены и дочери со стен, и стало как то легче. Не исчезла совсем эта боль, а просто спряталась в глубину. На службу я исправно ходил, все обязанности, все то, что положено, выполнял. Здоровье пока не подводило. И после нескольких обследований, меня оставили в должности старшего опера. А это значит, не видать мне больше подполковника. Но вот как то мало меня служебная карьера теперь волнует. Постепенно начал ходить в спортзал, тренироваться снова начал. Вот только пристрастился к никотину. На службе прятал ото всех эту пагубную привычку. А дома, как только приходил, сразу к сигарете. Наверное, нашел своеобразную замену алкоголю. Как бы то ни было, прошел год. Потом второй. Потом и мать умерла. Она после той трагедии сильно болела. Сердце пошаливало. Вторые похороны за два года. Ну куда деваться? Нужно жить дальше. И я жил. Второй год, третий, четвертый. Командировки, работа, отпуск. А вот сейчас я жил ради отпуска. И как раз сегодня тот день. Сегодня я пишу рапорт и уезжаю на два месяца! Ничего, что май за окном. Я еду к Михалычу.
С Михалычем я познакомился во время рейда «Путина». Еще не старый, веселый старикан. Ученый даже, биолог. Занимается изучением животных, рыб и прочих тварей. Михалыч пристрастил меня к охоте, и я во время каждого отпуска уезжал на его охотничью делянку, на север области. Два домика, банька, озеро, лес, и никого километров на двадцать в округе. Сейчас май. Охотиться можно по перу, на медведя и волков… Ну а с Михалычем можно на кого угодно! Он же популяцией зверья заведует? Ему виднее. Правда, мы в мае особо и не охотились. Так, бродили по лесу, ловили браконьеров. Михалыч составлял на них протоколы, а я следил, что бы все было чинно — благородно. А вот на рыбалочку мы в охотку ходили. Я посмотрел на часы. Почти четыре часа вечера. Кадры еще на месте. Отнес рапорт в соседнее здание. Заместитель по кадрам бегло ознакомился с ним.
— За границу не едешь? — строго спросил он.
— Нет, — помотал я головой.
— Смотри, приказ вышел, снова запрет готовиться, — взял мой рапорт и сунул в папку полковник. — ты ведь, завтра с суток и сразу на отдых?
Я молча кивнул. По идее, рапорт у меня не с завтрашнего дня, а еще через два дня. Но завтра у меня законный выходной после суток. И послезавтра выходной. Так и выходит, что отдыхаю я уже завтра.
— Смотри, на связи будь. Видал, что твориться? — и Тимофеич, как звали нашего заместителя, показал в сторону работающего телевизора.
Диктор на экране твердил про эпидемию невиданного доселе гриппа. Высокая смертность, заражаются массово. Вот — вот будет испытана и запущена в производство новая вакцина. Я телевизор в принципе не смотрел. И новостями мало интересовался. Про эпидемию слышал. И даже видел людей на улицах в ватно-марлевых повязках. Но мне этот вирус не страшен. Я уже пять лет ничем не болел. У меня только душа болит.
— Будь на связи. Послезавтра нам всем, поголовно, прививки от гриппа будут делать, понятно? — строго погрозил мне Тимофеич.