— Когда это было?
— Как раз вечером того дня, когда вас уволили и вывезли в Ставрополь.
— Вон даже как!.. — Сергей надолго задумался, потом спросил: — Значит, ваш Волков считает, что только мы можем справиться с этим делом?
— Нет, это я так считаю, — поправил Голубков. — Но он со мной согласится. У него просто нет выбора.
— Почему именно мы?
— Во-первых, профессионалы. А во-вторых — и это главное — вы — никто. Не имеете никакого отношения ни к армии, ни к ФСБ, ни к каким спецслужбам. Кто ты? Пастух, и только. А твои ребята — обыкновенные обыватели. Ну, служили когда-то в армии, а кто из молодых ребят не служил?
— Значит, мы будем работать без прикрытия?
— Да. Полностью на свой страх и риск. И если провалитесь, рассчитывать вам не на кого.
— Веселенькая перспектива! Насколько важное это дело?
— Если группа создается за полчаса в усиленном составе, а сам начальник Управления лично курирует операцию — важное это дело? Форс-мажор!
— Мы сделаем то, что нужно, — помедлив, проговорил Сергей. — Но только после того, как выкупят Тимоху и доставят сюда.
Голубков с сомнением покачал головой:
— Вряд ли Волков на это пойдет.
— Значит, и никакого дела не будет. Но я так думаю, что пойдет. Скажите ему, что лейтенант Варпаховский знает все о программе «Помоги другу».
— Что это за программа?
— Вы ничего не знаете о ней?
— Даже краем уха не слышал.
— Вам повезло. А Волков слышал. И если Тимохе надоест гнить в чеченском зиндане и он расскажет об этой программе, Волкову недолго останется ходить в генерал-лейтенантах и начальниках Управления.
— А ты не перебарщиваешь? — усомнился Голубков.
— Жеребцову провал этой операции стоил жизни. Тимоха знает, конечно, намного меньше, но Волкову и этого хватит. И он это понимает.
— В опасные игры играешь, Серега!
— Не я их начинал.
— Что ж, доложу. Посмотрим, что из этого выйдет.
— Посмотрим, — согласился Сергей.
Голубков подошел к лодке, вытащил из кормового отсека завернутый в целлофан портативный радиопередатчик и сказал в него несколько слов. Через три минуты откуда-то из заречной ложбины поднялся легкий вертолет и опустился на пригорке, распугав шумом своего двигателя коров. Голубков сунул голые ноги в резиновые сапоги, сгреб в охапку штаны и ватник и, вернув Сереге его телогрейку, зашагал к машине.
— А лодка? — крикнул ему вдогонку Сергей. Голубков махнул рукой:
— Себе оставь. Может, когда и выберусь порыбачить!..
Он скрылся в люке, вертолет взмыл и ушел в сторону Москвы. Ольга, хлопотавшая возле избы, проводила его взглядом и с тревогой спросила Сергея:
— Кто это был?
— Так, знакомый, — неопределенно отозвался он. — Передал привет от полковника Дьякова.
И он защелкал кнутом, сбивая в кучу стадо и отгоняя его на сухотину.
Через три дня другой вертолет, потяжелей, военно-транспортный, всполошил гулом двигателя всех дворняг в округе и взрябил воду в тихих заводях Чесны. Он опустился на том же пригорке неподалеку от пастуховской избы. А когда двигатель заглох и словно бы опали лопасти, из сдвинутого в сторону люка выставили лесенку, потом четыре солдата осторожно снесли по ней инвалидную коляску и поставили ее на землю.
В коляске сидел Тимоха.
Лейтенант Тимофей Варпаховский. В парадной форме, с медалью «За отвагу» и «Орденом Мужества».
Худущий. Бледный. Небритый.
Живой.
Ольга как увидела его, так сначала глазам своим не поверила, а потом ахнула и разрыдалась, обнимая его и уткнувшись лицом в его колени. А Тимоха лишь смущенно улыбался, гладил ее короткие черные волосы и бормотал:
— Да что ты? Оль! В натуре! Ну, перестань, все путем, я уже ходить немного могу. Ну, Оль! Слышь? Кончай плакать!..
Следом за солдатами из вертолета появился полковник Голубков. На этот раз он был в сером костюме, сидевшем на нем как-то наперекосяк, будто бы пиджак был застегнут не на ту пуговицу. А с ним — еще один штатский, лет тридцати, накачанный такой малый, с хорошим открытым лицом. Голубков пожал Сергею руку, представил спутника:
— Майор Васильев, он в нашей группе. Вадим Алексеевич.
— Просто Вадим, — поправил тот, здороваясь с Сергеем. — А вы, значит, и есть тот самый Пастух? Много о вас слышал.
— Ну вот, Серега, твое условие выполнено, — проговорил Голубков. — Может, пора нам и о деле поговорить?