— Я Море, слышу вас хорошо. Кто вы? Прием, — ответил невидимый мне собеседник Артиста и Боцмана.
— Я «Три оливы». Себя можете не называть, я вас узнал.
— Вы в этом уверены?
— Да.
— Как?
— По голосу.
Я прямо осатанел. Док узнал. Да почему же я-то не узнаю?!
— Вы находитесь на борту судна малого каботажа «Р-35», — продолжал Док. — У вас двое наших людей. Воздержитесь от любых поспешных действий по отношению к ним.
— А если я не последую вашему совету?
— На вашей вилле произойдет то же, что на вилле «Креон».
— И вы уверены, что это сойдет вам с рук?
— Ваш интерес к дальнейшему развитию событий будет потусторонним.
Ай да Док! Я даже не думал, что он может так разговаривать!
— Допустим, вы меня убедили. Я воздержусь от поспешных действий по отношению к вашим друзьям. Что вы предложите мне взамен?
— Гораздо больше, чем вы можете предположить. Сейчас я прокручу вам магнитофонную запись одного разговора. После этого все ваши вопросы исчезнут. И появятся другие, гораздо более важные.
— Вы меня заинтриговали.
Прием. Щелчок. В динамике рации зашуршала магнитофонная пленка.
«…— Итак, когда мы встретимся?
— Позвоните мне завтра во второй половине дня,
— Завтра я буду занят. Этими самыми молодыми людьми.
— Тогда послезавтра.
— Договорились. Я позвоню послезавтра после полудня…»
Щелчок. Док:
— Море, вы поняли, кто говорит? Прием.
— Понял. Но вы переоценили свои карты. Запись этого разговора у меня есть. И в более качественном варианте.
— У вас нет конца этого разговора. Будьте внимательны. И не выходите на связь, пока не дослушаете.
Щелчок.
«…— Всего доброго, господин Розовский.
— Всего доброго, господин Вологдин… Пауза.
— Выключили?
— Да.
— Фух, я даже вспотел! Мы с вами, Борис Семеныч, прямо народные артисты! По-моему, убедительно получилось.
— По-моему, тоже. Мы не перебрали насчет государственного переворота?
— Правду кашей не испортишь. По этому поводу нужно промочить горло. Бармен, два двойных виски со льдом!.. Будьте здоровы, Борис Семенович!
— Будьте здоровы, Олег Максимович!
— Когда вы прокрутите патрону эту пленку?
— Завтра вечером или послезавтра днем. Я вызвал из Москвы одного человека. Некто Губерман. Пресс-секретарь Назарова и шеф нашей контрразведки.
— Службы безопасности?
— Нет. Службы безопасности в каждой фирме свои. Губерман занимается внутренней контрразведкой. Двойная игра, утечка информации и все такое. Я хочу, чтобы он сначала послушал пленку, а потом вместе покажем шефу. Назаров очень ему доверяет.
— А вам?
— Тоже. Но я для него человек привычный, а Губерман — взгляд со стороны. Человек с очень развитой интуицией. И если он ничего не заподозрит, значит, все в порядке.
— Вы уверены, что Назаров согласится встретиться со мной?
— Не сомневаюсь. Он из тех, кто привык идти навстречу страху. А не прятать голову в песок.
— Это очень важный момент. Чрезвычайно важный. Без него фотографии этих шестерых — верней, того, что от них останется, — не дадут нужного эффекта.
— Вообще никакого. Этот козырь выпадает из игры. Их должны будете показать Назарову вы и только вы. Нелепо, если покажу их я: вот, мол, один знакомый дал мне снимки трупов людей, которые должны были вас похитить. Назаров очень недоверчивый человек. И в чутье ему не откажешь. Иначе он не стал бы тем, кем стал.
— Поэтому мы и разрабатываем комбинацию с такой скрупулезностью.
— Я это уже оценил. Скажите, Олег Максимович… в вашей работе есть, конечно, своя специфика. Но мне не совсем понятно: в чем смысл сюжета с этой шестеркой спортсменов?
— В общем виде — элементарно. Так называемая операция отвлечения. Если вам нужно кого-то тихо убрать, резонно устроить поблизости пожар или автомобильную катастрофу. В нашем сюжете это одновременно и операция отвлечения и создание рычага давления.
— Я вижу: вам самому что-то в этом не нравится. Я прав?
— Не то чтобы не нравится. Но кое-что непонятно. И не нравится именно этим. То, что их шестеро, а не один или двое — более-менее ясно. Одно дело, когда убирают двоих. И совсем другое — когда целую диверсионную группу. Психологический эффект очевиден. Но тут возникает другой вопрос. Кто они? Люди из спецслужб? Но настоящие профи — это очень дорогой материал. И тратить их на операцию отвлечения…
— Возможно, это диктуется важностью всего дела?
— Возможно. Но все-таки кто они — это я очень хотел бы узнать.