— Может быть, и узнаем. Я поручил Губерману навести справки о них.
— Каким образом он сможет это сделать?
— Сможет. Видите ли, Олег Максимович, он некоторым образом ваш коллега. Старший лейтенант госбезопасности. Негласный сотрудник. Так у вас говорят?
— Почему вы раньше мне не сказали? Его можно было задействовать в нашей схеме.
— Совершенно исключено. Губерман — человек Назарова. И только его. Лет десять назад, когда Назаров решил ввязаться в большую политику, он приказал собирать досье на все заметные фигуры. Такие досье были в КГБ. Туда нужно было проникнуть. Можно было, конечно, просто завязать связи и платить. Но Губерман придумал более изящный ход. Он начал довольно демонстративно продавать доллары. Его, естественно, прихватили, завели уголовное дело. Когда вашим деятелям с Лубянки дали знать, кто патрон Губермана, они, естественно, за это схватились. Заиметь осведомителя в ближайшем окружении Назарова — я думаю, не один и не два человека получили на этом внеочередное звание. Он сыграл роль Троянского коня. Образ особенно уместен, если учесть, что рядом с нами — древняя Эллада. А поскольку денег у Назарова было больше, чем в кассе Лубянки, то и получилось, что не Губерман начал работать на КГБ, а наоборот. Полагаю, если бы Назарову было нужно, чтобы Губерман стал генералом ФСБ, он бы и стал. И был бы, возможно, вашим начальником.
— Вот поэтому я и ушел из этой продажной конторы!
— Ну, положим, не только поэтому… Оставим эту тему. Если этот этап комбинации пройдет благополучно, как будут развиваться события дальше? Вы сказали, что посвятите меня в это в свое время. Полагаю, такое время уже настало.
— Мы убедим Назарова, что ему нужно срочно уехать. В интересах его безопасности. Туда, где его никто не станет искать.
— В Южную Америку? В Индию?
— В Россию.
— Очень остроумно. Действительно, кому в голову придет искать его в России!
— Вы арендуете самолет на чужое имя, мы перелетаем в Варшаву, оттуда добираемся до местечка Нови Двор возле польско-белорусской границы. В условленный час и в условленном месте вы, я и господин Назаров перейдем границу. На той стороне нас будут встречать. Мы передадим вашего патрона этим людям и вернемся в Польшу.
— И что будет потом?
— Потом будет другая жизнь…»
Я взглянул на часы. Черт, полминуты! Буксир уже вовсю пер на темный, быстро надвигающийся берег. Я скатился по трапу к двери в кубрик, выхватил кольт и встал враскоряку, чтобы не упасть при толчке. Под днищем заскрежетало, буксир со всего размаха воткнулся в берег. Дверь кубрика распахнулась, я влетел внутрь и направил кольт на человека, который валялся под иллюминатором рядом с опрокинутым табуретом. В ту же секунду в дверном проеме возник Трубач.
Но его вмешательство не понадобилось. Я поднял с пола человека, усадил его на табурет и обернулся к Трубачу:
— Знакомься. Пресс-секретарь господина Назарова, начальник его контрразведки, старший лейтенант госбезопасности Ефим Губерман. Наш вчерашний контрагент, а ныне союзник. Я правильно вас представил, Ефим?
Губерман поправил очки, немного подумал и кивнул:
— Надеюсь. Я не хотел бы иметь вас врагами.
— Тогда давайте сверим позиции…
III
В эту ночь нам так и не удалось поспать. Пока бегали к причалу Кити за глиссером, пока собирали по берегу команду «Р-35», пока связывались с диспетчером порта и вызывали спасательное судно, чтобы сдернуть буксир с мели, прошло не меньше двух часов. Ларнакский порт жил ночной приглушенной жизнью, а пригород словно бы вымер. Ни единой живой души не было на ярко освещенной набережной, спали кафе и бары, даже листья высоких финиковых пальм вдоль пляжей не издавали привычного жестяного шелеста: морской бриз стих, а материковый еще не возник. Лишь цикады возносили к звездам свой вечный гимн во славу мира на земле и благоволения в человеках. Впрочем, насчет благоволения в человеках у меня были сомнения, и очень большие.
В «Три оливы» мы вернулись лишь в пятом часу утра, и первый же вопрос, который задал Губерман, когда мы расположились в моем апартаменте, поставил всех нас в тупик:
— Кто вы?
Кто мы. Спросил так спросил. С той минуты, как мы ступили на землю этого Эдема, мы только и делали, что уворачивались от ответа на этот вопрос. Мы слышали его и от полковника Вологдина на вилле «Креон», и от резидента Леона Манукяна, угадывали во взглядах толстого грека — хозяина фирмы «Секьюрити» в Никосии, владельца «Эр-вояжа» и «Трех олив» Миколы Шнеерзона, под расшитой косовороткой которого и запорожскими усами скрывался хищный оскал мелкой акулы капитализма. Даже Анюта иногда морщила свой лобик, пытаясь понять, что это за туристы, которые под любыми предлогами отказываются от оплаченных экскурсий и, что самое странное — не тащат ее в постель.