Пришлось председателю позвонить в соседний колхоз, и, наконец, он узнал о событиях прошлой ночи всё, что знали сами колхозники. Только никто не знал имени шофёра. Лишь дежурившая в ту ночь девушка утверждала, что шофёр был из Нориешей. Все в один голос говорили, что, когда пожар почти уже потушили, машина с энергичным шофёром бесследно исчезла.
Вечером, оставив машину в гараже, Виктор зашёл на ферму Межниеки, чтобы пойти домой вместе с Жанной. Там оказался и Ольгерт, так что всё дальнейшее происходило на глазах Гундеги.
Бригадир обратил внимание на грязные бинты на руках Виктора, и его взгляд задержался на них дольше, чем следовало. Виктор поспешно сунул руки в карманы.
— Что у тебя с руками? — спросил Ольгерт.
— Да поранился…
— Чем?
— Оцарапал. Мало ли где можно задеть, когда работаешь на машине…
Ольгерт понимающе усмехнулся и проговорил:
— Это верно! Да, тебя из соседнего колхоза разыскивали.
Гундега заметила, что обгоревшие брови Виктора нервно нахмурились.
— Меня?! Что вам всем нужно от меня в конце концов!
— Что ты кричишь? — недоумевал Ольгерт.
Виктор бросил беглый взгляд на Жанну.
— В "Цинитайсе" удивляются, почему ты так внезапно исчез… — продолжал Ольгерт.
— За мелом-то я должен был поехать? Сам же послал меня на станцию. А теперь удивляешься, чёрт побери…
Оттопыренные уши бригадира покраснели, и он с искренним изумлением покачал головой.
— Что с тобой? Какая муха тебя укусила? Люди разыскивают его, чтобы поблагодарить, а он…
— Не люблю, когда из мухи делают слона.
— Кто же делает? — простодушно спросил Ольгерт.
— Вы… ну, все вы…
— Знаешь, — широко раскрытые глаза Ольгерта заблестели, — у меня есть идея. Я внесу предложение, чтобы комсомольское собрание обсудило этот случай. У нас давно не было ничего такого…
Виктор окончательно вспылил.
— Обсуждайте, только, пожалуйста, без меня.
Ольгерт снова взглянул на его руки.
— У врача был?
— Что мне там делать?
— Получил бы бюллетень.
— Чтобы лежать в ожидании, когда придут с цветами? Не желаю.
— Вот ещё чудак…
Все трое смотрели, как Ольгерт сел на мотоцикл и уехал. После этого Гундега убежала переодеваться и не слышала, о чём говорили Жанна с Виктором.
Когда бригадир скрылся из виду, Виктор проворчал:
— Умчался…
Взглянув на Жанну, он заметил её восхищённый взгляд.
— И ты тоже, — сказал он, отворачиваясь.
— Что — тоже?
— Смотришь как на деревянного божка.
Вдруг он почувствовал, что его шею обвили руки Жанны.
— Не надо… Жанна.
— Почему?
Он медлил.
Руки Жанны тяжело соскользнули вниз.
— Ты думаешь, я потому, что Ольгерт сказал?..
Оба замолчали.
Жанна осторожно дотронулась до бинтов на руках Виктора.
— Тебе очень больно, — сказала она дрогнувшим голосом.
Виктор поднял глаза. Взгляд Жанны был непривычно серьёзен.
— Не потому ведь, Виктор, — тихо сказала она. — Не потому… Ты не смеешь так думать…
Когда вышла Гундега, она увидела, что Жанна указывает на что-то вдали. У самого горизонта тянулась светлая сияющая полоса.
"Серебристый свет", — подумала Гундега.
Дагмара появилась так же внезапно, как и в прошлый раз. "Как снег на голову", — сказала бы Илма. И опять Нери не лаял на неё, а, радостно повизгивая, кинулся навстречу. Только теперь Илма не прикрикнула на собаку, вероятно, вспомнив испорченный канун Нового года, хотя Гундеги сейчас не было дома.
— Проездом завернула?
— Почему проездом? — возразила Дагмара, лукаво прищурив чёрные глаза. — Приехала погостить.
— Заходи!
Чуть помедлив, Дагмара вошла. Её пышные волосы были крепко стянуты на затылке, и обветренное на весеннем солнце лицо казалось похудевшим.
Илма внимательно посмотрела на неё.
— Как будто похудела.
— Возможно.
Она повесила пальто на злосчастные оленьи рога в прихожей у дверей Илмы и осталась в синем, плотно облегавшем платье.
Илма пощупала материю.
— Дорогая.
— Ничего особенного. Ткань "Люкс".
— Готовое покупала или шила?
В этот момент Илма увидела на яркой синеве платья красный комсомольский значок. Дагмара заметила, как сразу потемнел взгляд Илмы.
— Приехала похвастать?
Дагмара не поняла:
— Чем?
Илма дотронулась указательным пальцем до значка на груди Дагмары.
— Меня ещё в прошлом году приняли.
— Нам ты ничего не говорила.