— А что ты сама об этом думаешь?
— Видишь ли, в Риге по соседству с нами жили молодожёны. Они безумно ухаживали друг за другом. А через год жена разбила вазу о мужнину голову. Затем в газете появилось объявление о разводе. Я не была на суде, но рассказывали, что их развели. Они разменяли квартиру. Скажи — была ли любовь? А если её не было — что же целый год связывало их? А если она была — куда же она делась?
— Я не знаю…
— Говорят, если муж бьёт жену, значит любит. Что это значит — любить? Целоваться, жить вместе? Но почитай: любовь — это серебристый свет. Сольвейг ведь любила Пер Гюнта всю жизнь… Что это за люди, которых можно так любить?
Жанна уже не обращалась к Гундеге, не спрашивала её. Она обращалась к мебели, стенам, к вербе в вазе. Она требовала ответа у туманной, таинственной ночи за окном.
Внезапно на её лице появилась озарённая воспоминаниями улыбка.
— Знаешь, в десятом классе я влюбилась в одною мальчика. Он считался в школе самым красивым. Я сходила с ума. Но однажды увидела, вернее услышала, как он хлебал суп. Все мои возвышенные чувства перешли в презрение. Осенью, когда я приехала сюда, мне понравился Ольгерт, бригадир. А потом однажды я заметила, что у него отвислые уши…
Жанна тряхнула кудрями.
— Я ужасная. Ты лучше не слушай меня!
— Но… — робко начала Гундега и тут же почувствовала — вот ведь вечное наказание! — что краснеет, — но как гебе нравится Виктор?
Брови Жанны сдвинулись.
— Ничего, — поспешно ответила она. — Ничего… — повторила, точно желая ещё что-то добавить, но не сказала и, отвернувшись, принялась за уборку стола. Движения её были торопливыми, нервными. Она нечаянно столкнула стопку книг, и та упала к ногам Гундеги.
— Ой! — воскликнула Жанна, наклоняясь за книгами.
На одной из них Гундега прочла название: «Свиноводство».
— Разве ты читаешь и о свиньях тоже? — удивлённо спросила она.
В ответ Жанна бросила ей на колени ещё несколько книг и брошюр. «Справочник заведующих свиноводческими фермами», «Болезни свиней», «Мой опыт выращивания поросят», «Содержание свиней большими группами»…
— Ты очень всесторонняя, — с лёгкой насмешкой сказала Гундега. — Алгебра и тут же рядом — свиноводство.
— О породах свиней и о том, как их откармливать, я узнала из конспектов Арчибалда. Мне ведь это необходимо.
— Разве ты собираешься стать свинаркой?
— Да я уже два месяца там работаю.
— Помню, тогда, на уборке картофеля, ты говорила Матисоне насчёт свиней…
— Ты хочешь заставить меня покаяться?! — подхватила Жанна. — Ну, говорила… Я и сейчас не в восторге от этой хрюкающей животинки. Но ведь кому-то надо там работать. И вот в конце января Олга предложила мне группу будущих свиноматок, и я…
— Значит, ты…
— Ну да, я. Что ты так удивилась?
— Да так просто!..
— Видишь ли, — начала Жанна, точно оправдываясь перед Гундегой, — в тот момент у нас в полеводческой бригаде было мало работы. А Олга разрывалась на части. Вот я и пошла проведать её, помочь. А потом взяла группу. Первое время боялась, как бы хрюшки не откусили пальцы. Арчибалд прибегал смотреть по три раза за день. То у какого-нибудь поросёнка синяк обнаружит, то солома слишком сыра, да соблюдаю ли я норму дачи кормов… И тут я убедилась, что мой добродушный Арчибалд довольно въедливый тип…
В этот момент открылась дверь и вошёл сам Арчибалд. Жанну это, по-видимому, нисколько не взволновало, зато Гундега смутилась.
— Продолжай, Жанна, — насмешливо сказал Арчибалд. Значит, он слышал последние слова. — Ты уже успела рассказать Гундеге, как в первый же день я застал свою сестрёнку в окружении поросят плачущей в большой загородке?
Видимо, в словах Арчибалда была известная доля истины, потому что Жанна вспыхнула.
— Убирайся, Арчибалд! — проворчала она, повернувшись к нему спиной, и, не придумав ничего более обидного, по-детски прибавила: — Я с тобой больше не разговариваю.
Гундега решила, что теперь они поссорились, но после недолгого молчания Арчибалд вдруг начал смеяться, и Жанна покосилась на него.
— Чему ты смеёшься?
— Разве тебе не всё равно? Ты же сказала, что больше со мной не игра… то есть-не разговариваешь.
Жанна замолчала.
Поздоровавшись с Гундегой, Арчибалд сел напротив, по другую сторону стола.
— Вы случайно не играете в шахматы, Гундега?
Она покачала головой, слегка удивившись такому вопросу.
— Не имею ни малейшего представления. Понимаю только, что один побеждает, другой проигрывает, или никто не побеждает. Погодите, как это называется?