Флигель прятался далеко за садом, который почти
граничил с Александровским проспектом. Сад был ого-
рожен каменной стеной в два человеческих роста. До-
рожка к флигелю тянулась мимо теннисной площадки,
устроенной здесь с приездом миссии. Знаур остановился,
увидев ясные отпечатки туристских ботинок мистера
Стрэнкла. Он их хорошо запомнил еще на горной тропе.
С площадки слышались голоса, а через несколько
шагов Знаур увидел говоривших: Стрэнкла и какую-то
девушку с золотистыми волосами, падающими на плечи.
Пригнувшийся край белой войлочной шляпы скрывал ее
лицо.
— Совсем как в оазисе дядюшки Уэйна, не правда
ли, Билл? — сказала девушка.
Стрэнкл улыбался, вытирая лоб большим тонким
платком.
114
— Не хватает только фонтанов и иранских танцов-
щиц... Кстати, о танцовщицах. Говорят, что молодая
хозяйка дома когда-то исполняла на столе танец с факе-
лами индийского племени «Киу-киу». Вы еще не позна-
комились с ней?
— Нет. Но теперь горю желанием, — смеясь добави-
ла девушка.
Знаур пошел дальше незамеченный. За густыми кус-
тами сирени остановился.
Ключ... Мгновение — и шкатулка открыта. Знаур
впился в предмет, лежавший на бархатном дне шкатул-
ки: новенький браунинг, рядом, в специальном углубле-
нии, запасная обойма. «Ого!—чуть не воскликнул Зна-
ур. — Кто же этот Всеволод Сергеевич?..»
...Он лежал на старой кушетке во второй комнате
флигеля. Почти со всех сторон кушетку загораживали
объемистые книжные шкафы — здесь была старая
библиотека Керакозовых. Ночной гость читал какую-то
книгу — один глаз закрывала черная креповая повязка.
Темная густая борода, черный поношенный костюм с
чужого плеча. На маленьком столике стояла раскупорен-
ная бутылка коньяка, в блюдце — кружочки лимона.
Гость вопросительно взглянул на вошедшего.
— Ты кто?
— Принес письмо от госпожи и вот этот штука, —
ответил Знаур, нарочито коверкая русские слова.
— Поставь на стол.
Одноглазый быстро прочитал записку, что-то про-
говорил почти про себя. Потом бросил повели-
тельно:
— Ключ!
— Вот, пожалуйста...
Приоткрыв шкатулку, одноглазый быстро захлопнул
ее, как будто увидел там змею?
— Передай благодарность госпоже. Ты кто, джи-
гит, — ирон, дигор, кудар?..
— Осетин, — уклончиво ответил Знаур.
— Как зовут тебя, голубчик? — спросил одноглазый,
улыбнувшись одним только ртом.
Знаур назвался.
— Служи хорошо своей хозяйке. Получишь от меня
дорогой подарок, м-м... — криво усмехнувшись, доба-
вил: — После свадьбы...
115
— Спасибо, господин.
— Теперь нет господ, все теперь равны. Твое мое и
мое мое. Ха-ха. Можешь идти.
Проходя по саду, Знаур услышал тихий свист. Огля-
нулся.
На высокой стене — рыжая голова Кости. Знаур даже
вздрогнул, потому что именно в этот момент думал о
Косте и Ахметке, видел их мысленно. Он заулыбался,
сверкая крепкими зубами.
Костя чуть приподнялся, предупреждающе приложил
палец к губам и бросил к самым ногам Знаура белый
комочек:—завернутые в бумагу камешек и огрызок
химического карандаша. Разгладив записку, Знаур с
трудом прочитал: «Мы с Ахметкой ходим голодные, спим
под лодкой, а ты живешь* у буржуев, как сыр в масле
катаешься. Давай скорей чего-нибудь с барской кухни.
Пиши ответ, когда можешь выйти к нам, а то без тебя
уедем на войну, ждать не будем».
Знаур подошел к самой стене, приложил листок к
кирпичу, нацарапал: «Без меня не уезжайте. Приходите,
как стемнеет, добуду хлеба. Потом каждый вечер при-
ходите...»
Записку перебросил через стену. Рыжая голова ис-
чезла.
Во дворе Знаур встретился с дедушкой Габо.
— Куда ты запропастился? Пойдем завтракать в ла-
кейскую.
— Я уже сыт, дада. Повар Шалико накормил кашей
с мясом.
- О! Да ты здесь, я вижу, освоился. Молодец. Что
нового? — тихо спросил старик.
Знаур ничего не сказал о появлении Кости. Звонкий
голос горничной Дуняши окликнул его: казачка требо-
вал к себе в кабинет «молодой мистер».
«Тут набегаешься за день, — подумал Знаур. — Ал-
даров полон двор, а слуг всего двое — я и Дуияша».
Прошло еще несколько дней. «Добытую» краюху
хлеба пришлось съесть самому — ни Костя, ни Ахмет-
ка больше не появлялись. Где они? Уехали в Красную
Армию? Может, их поймали и поместили в детдом?..
Знаур уже подумывал о бегстве.
Время от времени из ворот особняка выезжала под-
вода. Повар Шалико и дедушка Габо ехали на рынок
116
за живой птицей, зеленью, молоком и грузинскими, ви-
нами. Если делались большие покупки, вместе с Габо
отправлялся Знаур. Вероятно, Костя с Ахметкой заме-
тили Знаура, въезжавшего в ворота Керакозовского
особняка.
Знаур собрался было с дедушкой на базар и на этот
раз /тут-то он и надеялся удрать/. Но Ираклий Спири-
донович категорически запретил: «Не смейте брать!
Эпидемия! Мы головой отвечаем за здоровье наших
иностранных гостей».
Вероника Спиридоновна строго-настрого запретила
прислуге уходить в город. Служащие миссии и охрана
получили точно такое же распоряжение — никаких
отлучек. Ираклий Спиридонович, официально числясь
администратором миссии, наказал охране никого не
выпускать впредь до особого разрешения, а посетителей
и гостей направлять к нему в кабинет, находящийся
рядом с парадным входом.
Знаур чувствовал, что в особняке творятся какие-то
нечистые дела. Как-то он спросил у Габо.
— Почему ты, дада, поступил на службу к замор-
ским буржуям?
Дед отвечал неохотно:
— Красный Крест пробудет еще месяца два, не больше.
Потом мистеры уедут. Снова пойду работать в лесни-
чество завхозом.
Я и в восемнадцатом году был проводником в анг-
лийской военной миссии. Знаешь, что происходило здесь
в те дни?
И старый Габо поведал историю английской миссии,
обосновавшейся в особняке Керакозова осенью 1918 го-
да, в первый год Советской власти на Северном Кав-
казе...
В те дни в Северной Осетии хозяйничали продажное
«Горское правительство» и «Казачий круг». Большеви-
ки спрятали в диком ущелье типографию, оружие и
деньги в золотой валюте. На тайное хранилище набрели
пастухи — ингуши и осетины. Пастухи не тронули ни
оружия, ни денег, потому что клад оказался «загово-
ренным»: в нем лежала случайно сохранившаяся боль-
шевистская листовка «К братьям горцам!», листовка,
117
написанная рукой Сергея Мироновича Кирова. Мудрая
ленинская правда о земле, свободе, Советской власти
зажгла сердца чабанов. Они установили патрулирование
у места, где было спрятано добро, и охраняли «клад» до
прихода хозяев. С ними был и Габо. А потом все ушли
в красные партизаны. Их маленький отряд вскоре по-
лнился рабочими Владикавказских железнодорожных
мастерских и дейстзовал под официальным названием
отряда особых поручений при Комиссариате Внутренних
Дел Терской Советской республики.
Однажды Габо вызвали в наркомат, и заместитель на-
родного комиссара Иван Васильевич Лукин, старый
большевик из беслановских паровозников, сказал ему:
— Будешь временно работать проводником при главе
английской миссии и, если понадобится, служить пере-
водчиком с осетинского на русский и наоборот. Нам ну-
жен там свой человек. Так Габо попал в особняк Керако-
зова.
Неделю спустя (это было в октябре 1918 года) отряд
особых поручений задержал штабс-капитана Угневенко,