он) схватил Знаура за руки, скрутил их и связал тонень-
ким казачьим ремешком.
В дверь постучали. Половинка впустил пожилого бой-
ца с винтовкой, приказал:
— Отведите воришку на гауптвахту. Пусть посидит
там. Сполняйте!
— Есть, товарищ начальник! — буркнул боец, и через
две^три минуты Знаур уже лежал в темном подвале.
— Вот и поговорил с «главным комиссаром», — сквозь
слезы шептал Знаур. — Что делать теперь? Дедушка в
лазарете, я в тюрьме... А что будет с теми, кого хотят
убить заговорщики?..
Знауру вдруг почему-то вспомнились — в который
раз! — последние минуты прощания с матерью. И вновь
зазвучал печальный голос: «Зачем, зачем ты меня поки-
даешь, ма хур!..»
И опять перед глазами начканц. «Черный предатель.
Как я сразу не узнал эту галиатскую змею?..»
Опустил руку в карман, почувствовал холодную сталь
браунинга. Половинке и в голову не пришло обыскать
своего пленника. «Если придет сюда этот шакал,— думал
юноша, — пристрелю гада, а там будь что будет — всем
расскажу, кто он такой...»
Прислушался. Близко у дверей никого не было. Не-
сколько раз передернул затвор браунинга, потом снова
вложил патроны в обойму. Когда-то в доме великородно-
го Саладдина гости-офицеры давали маленькому Знауру
играть с таким оружием, показывали, как надо заряжать
и стрелять. Теперь пригодится...
Скрипнул ржавый засов камеры, Знаур насторожил-
ся. Вошел Половинка.
— Вот что, хлопец,— тихо сказал он.— Хотя ты есть
провокатор и достоин петли, но я православный христиа-
нин и имею желание тебя ослобонить. Следуй за мной,
только — смирно, не пищать.
Вышли из комиссариата через задние ворота. Шага-
137
ли по темным закоулкам. Все отчетливей слышался шум
Терека. Вспомнилось родное селение, рокот реки в по-
ловодье, лица близких...
У обрывистого берега маячили какие-то фигуры. По-
ловинка тихо свистнул. Ему также ответили.
— Эй, сюда!—позвал хорунжий.— Вот что, хлоп-
чики, отвезите, ради христа, моего племянничка подаль-
ше от кутузки. Надоело там сидеть, сердеш-
ному...
— Отвезем, пан хорунжий. Позолоти ручку...— отве-
тил хриплый голос.
Половинка о чем-то пошептался с неизвестными,
звякнули монеты.
— Ты, фигура, сидай на шарабан!—приказал Знау-
ру тот же хриплый голос.— Поедем, милай, погуляем но-
ченьку...
Знаур почувствовал недоброе, но повиновался, сел на
бричку рядом с большеголовым горбуном, обладателем
хриплого голоса. На бричке сидели еще двое. Пахло во-
дочным перегаром и самосадом.
Бричка загремела по мостовой. Хорунжий скрылся в
темноте. Знаур молчал, подавленный.
Возле моста через Терек, против городской электро-
станции, повстречался конный разъезд.
— Стой! Пропуск!—скомандовал передний — широ-
коплечий, в кожаной тужурке. За поясом у него поблес-
кивала вороненая сталь маузера.
«Неужели спасение?»— мелькнула радостная мысль.
Знаур нащупал рукоятку браунинга.
Горбатый бандит, тот, что получил деньги у хорунже-
го Половинки, бросил вожжи и, пригнувшись, спрыгнул
с повозки.
— Нарезай на малину, братцы!..— крикнул он.
Знаур схватил вожжи, остановил лошадь. Других
двоих, как ветром, сдуло с брички.
— Стой, стрелять буду! — скомандовал всадник в ко-
жанке.
Горбун поднял руку с наганом, послышался двойной
щелчок взводимого курка. Но выстрел громыхнул с дру-
гой стороны. «Как громко»,— подумал Знаур, опустив
руку с браунингом. Несколько секунд стоял ошелом-
ленный.
Двое конных спешились, третий, в высоком шлеме,
138
держал поводья лошадей. Широкоплечий осветил элек-
трическим фонариком корчившегося на камнях преступ-
ника, поднял с земли его наган.
— Кажется, это армавирский бандит Клява... А ты
кто такой? А ну, сдай оружие.
Последние слова относились к Знауру.
— Я? Я ваш... красный... Они меня везли казнить.
Вот оружие, возьмите, дяденька...
— Кривенко! Садись с малым на подводу. Кля-
ву положите туда же. Он, кажется, еще дышит. Дома
разберемся, кто из них красный, а кто зеленый...
Человек в кожанке — особый уполномоченный ВЧК
Григорий Иванович Северин — прибыл во Владикавказ
по личному заданию Дзержинского. Балтийский матрос,
Северин был один из тех, кто с первого дня основания
ЧК работал рядом — плечом к плечу — с Феликсом Эд-
мундовичем и многому научился у своего руководителя.
Располагая большими полномочиями, Северин мог
бы производить в городе повальные ночные облавы, вы-
зывать сотни бойцов-чоновцев* на розыск тайных шта-
бов и вооруженных групп так называемого «Боевого
союза возрождения России». О том, что на Кавказе, как
на юге Украины, на Дону и Кубани, создавались такие
организации по директивам ставки Врангеля, было хоро-
шо известно в ЧК. Северин имел все основания поста-
вить дело «на солидную ногу», создать большой аппа-
рат, держать усиленную личную охрану, созывать много-
людные совещания.
Но не этому учил Феликс Эдмундович Дзержинский.
С первых же дней пребывания в городе Северин на-
чал изучать людей, с которыми должен был работать.
Он стал по очереди брать их на операции или для пат-
рулирования по городу. Часто Северин заводил разговор
с рабочими железнодорожных мастерских, с извозчика-
ми, просто с прохожими. Бывал в окружкоме партии, о
чем-то подолгу беседовал с секретарями и рядовыми
партийными работниками. Иные сотрудники областной
ЧК удивленно говорили друг другу: «Работа строго конс-
* Ч о н ы — части особого назначения из комсомольцев и ком*
мунистов, созданные в 20-х годах для ликвидации бандитизма.
139
пиративная, под тремя замками сидишь и то оглядыва-
ешься, а наш начальник во все дыры лезет, со всеми
разговаривает. Странно!..» Подобные речи быстро об-
рывались, потому что особый уполномоченный часто
приходил с операций не с пустыми руками. И с каждым
днем контуры дела о существовании вооруженных групп
«возрожденцев» и их центра все больше прояснялись.
В облчека стали заходить простые, люди — рабочие,
служащие, красноармейцы. Они сообщали о подозри-
тельных элементах, о тех, кто произносил враждебные
тосты в кабаках и ресторанах. Иногда жители города
приносили найденные на улице листовки с текстом зе-
мельного «декрета» барона Врангеля. Изучая все это,
Северин и его помощники Тембол Саламов и Аршавель
Гогоберидзе нередко нападали на верный след.
Как-то патрули принесли сверток с листовками, в ко-
тором оказалась фотография машинистки ЧК, Зои Фе-
доровны, сделанная лет шесть-семь назад. Патрульные
доложили, что сверток кто-то бросил им прямо под ноги
возле городского парка...
Иногда случалось, что «на ловца зверь бежал». Так
однажды вечером Северин один, без бойцов-чекистов,
прогуливался по городу; забрел на маленькую улочку,
тянущуюся мимо фруктового сада. Вдруг до его слуха
донесся тихий взволнованный женский голос. Его пе-
ребивал мужской «деревянный» баритон. Григорий Ива-
нович замедлил шаг. Говоривших не было видно, но ка-
залось, что они стоят по ту сторону стены или в какой-то
нише. Ночь была звездная, но темная.
— Я и так стараюсь каждый день заходить к ней, но
она очень замкнута и молчалива,— говорила женщина.—
Вчера она просила меня сшить ей кофточку. Говорит,
начальник приехал из Москвы — особый уполномочен-
ный.
— Кто он? На какой квартире остановился? — спро-
сил мужской голос.
— Я не спрашивала,— тихо ответила женщина.