— Какой марш?.. Зачем непонятный слово говоришь,
да?..— недовольно заметил Ахметка.
Костя разъяснил приятелю-ингушу значение сказан-
ной фразы:
— Когда в животе никакого продовольствия нету,
там жалобно урчит...
Солнце поднялось высоко, когда юные путешествен-
ники подошли к станции Дарг-Кох. Там стоял товарный
состав.
— Давайте зайдем с самого хвоста поезда,— посо-
ветовал Ахметка.—Залезем на крышу вагона. Кля-
нусь—лучше будет.
— Не надо,— возразил Знаур.— Я пойду поищу зна-
комых. Может, кто из наших найдется. Поезд, кажется,
идет туда, куда нам надо.
156
Знаур не ошибся. Это был эшелон с пополнением
Красной Армии. В одном из вагонов молодые голоса не-
стройно пели новую песню.
Белая армия, черный барон
Снова готовят нам царский трон...
Запевал чей-то бойкий тенор, а остальные подхваты-
вали:
Так пусть же Красная сжимает властно
Свой штык мозолистой рукой!..
Ребята вышли на перрон, робко оглядываясь.
— Знаете что, хлопцы! — осенило Костю.— Давайте
скажем, что мы отстали от поезда, который ушел рань-
ше этого, и будто бы мы догоняем свою команду.
— Клянусь аллахом,— поддержал Ахметка,— ты
мудрый слово говоришь, Костя!
— Хорошо,—согласился Знаур.— Будем про Ахмет-
киного дядю говорить. Едем к нему—и все. Где он слу-
жит?
— В вашей осетинской бригада,—ответил Ахмет-
ка.— Он там есть командир. Начальник. Клянусь.
— Ладно, не хвастайся,— оборвал Костя.— Только
так, ребята: буду я говорить. Вы поддакивайте, что я не
вру, а говорю святую правду, как на духу у попа.
Из вагона выпрыгнул шустрый паренек с наганом
на поясе и красной звездой на рукаве.
— Вам что — особое приглашение? — напал он на
ребят.— А ну, давай быстрей в вагон!
— С друзьями прощались...— невнятно пролепетал
Костя.
— Хватит, уже отправление.
В «телячьем» вагоне было человек двадцать. Какой-
то здоровенный детина сидел возле «буржуйки» и разда-
вал хлеб с селедкой.
— Подходи, эй, опоздавшие!.. Кому не хватает, на-
летай — пять хвостов остается в резерве.
Друзья устроились в самом углу, под нарами. Вагон
рвануло, сильно толкнуло назад, лязгнули буфера. По-
езд медленно набирал скорость.
Знаур толкнул в бок Костю:
™ Едем, Коста!
157
— Ага, едем...
— Ей бог, наш дело хороший!— радостно прошептал
Ахметка.
Тот же здоровый парень, что раздавал селедку (он,
видно, был в вагоне за старшего), на какой-то малень-
кой остановке принес в вагон охапку сена.
— А ну, кто там,— обратился он к лежащим на на-
рах.— Гибитов, Кастуев, давайте, за . мной, еще сена
трЬшки принесем. Гарни постельки дробим...
Дальше ехать было совсем хорошо — лежали на ду-
шистом сене.
На душе легко: в вагоне никого из начальников нет,
значит, нечего страшиться расспросов и допросов.
На станции Прохладной в дверь заглянул кто-то с
фонарем, в очках.
— Здесь нет отставших, товарищи!?
— Нету, товарищ помначэшелона! — прогремел го-
лос старшего.
Знаур посмотрел на помначэшелона. Сомненья нет:
это не кто иной, как очкастый завдел Христиановского
окружкома РКСМ. «Не выдаст»,— подумал Знаур, за-
сыпая.
Чуть свет прибыли в Минеральные Воды, и старший
по вагону (звали его Арсентием Плахой) снова раздавал
все ту же астраханскую селедку и тот же черный лип-
кий хлеб.
— Закусим, хлопцы, чтобы дома не журились,— го-
ворил он,— приедем в часть, там будет гарна кухня и
гречнева каша з маслом.
Поезд долго маневрировал. На первом главном пути,
где останавливались скорые пассажирские поезда, стоял
товарный эшелон. На одном из вагонов надпись: «Мо-
сква, председателю Совнаркома В. И. Ленину. Хлеб для
голодающих детей столицы от крестьян Георгиевского
отдела Терской области».
По перрону разгуливали какие-то подвыпившие ще-
голи. Один из них, в черной поддевке и в сапогах гар-
мошкой, заковыристо наигрывал на разукрашенной пер-
ламутром гитаре и пел тоненько:
Ах, шарабан мой американский,
А я мальчик д 'атаманский.,,
158
— Видать, они не очень-то голодуют,—заметил Кос-
тя.— И когда только буржуи перестанут самогонку
жрать...
— Скоро всех побьем!—заверил Ахметка.
— Ты много их побил, буржуев,—насмешливо спро-
сил длинноногий парень с верхних нар.
— Не ругайтесь, хлопцы,— примирительно сказал
старший.— Приедем на позицию — всем хватит...
Большинство ребят в вагоне были из Заманкульской
ячейки РКСМ, рослые, со смуглыми загорелыми ли-
цами.
В вагон пришел очкастый — помощник начальника
эшелона. > •
— Товарищи,— сказал он, сев на пустой ящик.— Ко-
миссар эшелона товарищ Слесарев приказал мне сде-
лать вам доклад, согласно плану...
Молодые бойцы окружили докладчика. Стало
тихо.
— Много говорить не буду,— продолжал он.— Про-
вокаторы пустили слух, что наша пролетарская осетин-
ская бригада погибла под станицей Бургустанской. Вы,
истинные сыны революционной Осетии, не дрогнули от
этой страшной вести и пошли на фронт.
Бригада наша не погибла! Она сражается. Расскажу
вам об одном кровопролитном бое. Он произошел утром
16 сентября...
И все услышали правду о событиях под станицей
Бургустанской.
Осетинская нацбригада вела тяжелые бои. Шестнад-
цатого в четыре часа началась очередная атака. Вто-
рой батальон под командованием Огурцова должен был
занять центр станицы, где стояла церковь. В составе
батальона действовала Заманкульская рота РКСМ. Она
принимала на себя главный удар. В передних рядах на-
ходился восемнадцатилетний политрук, комсомолец
Петр Икати. Когда бывалый партизанский командир Се-
мен Цебоев скомандовал: «В атаку, орлы!» и цепь ро-
ты — сто молодых бойцов — дружно поднялась, политрук
Икати выбежал вперед. Он взмахнул наганом и крик-
нул: «Даешь Бургустан! Да здравствует советская рес-
публика!» Цепь рванулась вперед, увлекая за собой весь
батальон. -&Я
Накануне боя у Пети совсем развалились сапоги, и
159
он шел в атаку почти босиком. Потом к нему так и при-
стала кличка «босой комиссар».
Первым достиг бруствера вражеской траншеи паре-
нек в синей черкеске Володя Тогоев. И тут же упал на-
взничь — со второй траншеи вражеский пулеметчик от-
крыл огонь. Из окопов повстанцев полетели ручные гра-
наты. Пали Макар Гуцаев и Саша Гадзаов..
Контуженный гранатой политрук Икати сидел на по-
ле, схватившись за голову.
Атака захлебнулась. И тут словно из-под земли вы-
рос перед красноармейцами командир бригады Янышев-
ский — без фуражки, с алым пятном на щеке,— призе-
мистый, кряжистый, как медведь.
— Что ж, «орлы», топчетесь?—крикнул он и, вски-
нув маузер, выступил вперед.
Из цепи вырвался рослый парень в косматой гор-
ской папахе, с кинжалом на поясе — Андрейка Томаев.
Улучив момент, обогнал комбрига, бросился к одиноч-
ному окопу, где засел пулеметчик, наотмашь ударил его
прикладом — завязалась рукопашная. Саша Дзабоев
поспешил на помощь.
Пулемет умолк, открылся путь для батальона.
— Спасибо, ребята! — прозвучал над полем громо-
вой голос комбрига. Он был уже верхом на сером кабар-
динском скакуне.
Раненых Сашу и Андрейку доставили санитары.
...По приказу свыше комбриг Янышевский и комиссар
Поддубный с кавполком бригады вырвались вперед, на
преследование отходящих в Карачай повстанческих час-