— Я носил тогда черные очки, ваше благородие,—
подобострастно залепетал Шиц.— Я помню вас. Вы слу-
жили квартирьеррм при штабе.
— А-а! — воскликнул сотник.— Так это ты, подлец,
сбежал, ограбив полковую кассу, когда мы отступали?
Шиц испуганно попятился к двери.
— Нет, нет. Я не ограбил. Я имел тайное приказание
сохранить деньги...
— Он лжет! Прикажите немедленно расстрелять.—
Борилов расстегнул кобуру нагана.
— Расстрелять? — сказал есаул, пододвигая стакан
с самогоном.—Нет, зачем же. Лучше, пожалуй, пове-
сить. Из-за таких мерзавцев погибла великая Добро-
вольческая армия. Дежурный!
— Слушаюсь, ваш бродь! — гаркнул из передней
Скиба. I
— Этого казнокрада без суда и следствия — пове-
сить! !
— Слушаюсь, ваш бродь.
т
\— На груди его прикрепите доску с надписью: «Ма-
родер и душегуб» — другим для науки.
-V- Слушаюсь! Где прикажете повесить?
— Иа базарной площади.
Шиц шагнул к столу. Лицо его стало серым, глаза
безжизненными. Тихо опустился на колени.
— Ваше б-б-благородие,—еле выговорил он.—Я не
грабитель, я сохранил золото, чтобы сдать его казначей-
ству. Оно спрятано, тут, недалеко... На берегу Кубани...
— Скиба,— приказал Муштаев.— Проверьте. Если
врет, немедленно повесьте негодяя. Идите, куда укажет,
да возьмите человека три конвойных.
— Слушаюсь.
Утром в Баталпашиискую прибыл командующий по-
встанческой «армией возрождения России» генерал Хво-
стиков. Его штаб размещался в Войсковом лесу. Там
же находились армейские тылы и многотысячные обозы,
состоящие из беженцев — семей повстанцев.
Когда барон Врангель, сидя в роскошном дворце в
Крыму, бросил фразу: «У меня в Войсковом лесу —
двадцать тысяч сабель», он не знал, что в это число вхо-
дила армада бричек, фургонов, двуколок, нагруженных
скарбом и везущих совсем не воинственных людей —
женщин, стариков и детей.
Перед отступлением из леса Хвостиков приказал от-
рубить этот «чудовищный хвост» от головы армии, а скот
забрать для нужд отходящих в Грузию частей. Так в
Войсковом лесу появилась целая армия нищих.
В Баталпашиискую генерал приехал, чтобы лично
отдать последние распоряжения командиру повстанче-
ского отряда, карачаевскому князю Крым-Шамхалову,
а также есаулу Муштаеву.
До слуха Хвостикова дошла молва о бесчинствах бе-
локазаков в станицах Суворовской, Бекешевской и Ба-
талпашинской. Генерал уже знал, что война окончатель-
но проиграна. Врангелевские десанты разгромлены...
Теперь —уйти на покой, за границу, уйти так, чтобы как
можно меньше осталось в истории нечистых следов «ос-
вободительного» движения возрожденцев на Кубани.
Хвостиков сидел у карты в гостиной дома конноза-
водчика Трихлебова-Черкасского. Рядом с ним за сто-
12 Их было трос
177
лом — полковник, князь Крым-Шамхалов, штабные офи-
церы и три британских военных советника. Среди них
майор Билл Стрэнкл, облачившийся в военную форму.
— Как видите, господа,— сказал генерал, крутя
тонкий черный ус и хмуря широкий низкий лоб,—боль-
ше недели наши арьергарды на этой линии, пожалуй, не
продержатся. С часу на час я ожидаю офицера-фельдъе-
геря с личным поручением барона. Фельдъегерь приле-
тит прямо сюда на аэроплане британских воздушных
сил.
— Позвольте, генерал,— сказал Стрэнкл, вынув изо
рта сигару.—Когда аэроплан будет возвращаться об-
ратно?
— Вероятно, через день.
— А нельзя ли мне вылететь в Крым или на базу
военно-воздушных сил?
Хвостиков развел пухлыми холеными руками.
— Все от господа бога... Я не думаю, чтобы барон
оставался так долго в своей ставке. Да там ли он? Весь-
ма возможно, что ставка переместилась на военные ко-
рабли...
— Тем лучше! — оживился Стрэнкл.— Мы вылетим
на базу воздушных сил в Иран. Именно туда я обязан
вернуться после экспедиции в Россию. Я везу с собой
ценнейший груз.
— Что ж, в добрый час.
Полагаю, все устроится хорошо,— ответил генерал.—
Итак, господа, теперь послушаем нашего командира
«отряда возмездия». Пусть войдет.
Адъютант скрылся за дверью.
Бледный, измученный бессонными ночами есаул
Муштаев, отдав честь, протянул командующему сверну-
тый вдвое лист бумаги.
— Что такое? — холодно спросил Хвостиков.
— Мой рапорт об отставке, ваше превосходительст-
во,— ответил есаул.
— Вы шутите. Война не кончена...— на лице коман-
дующего изобразилось крайнее удивление.
— Плохие шутки, ваше превосходительство. Или
отставка или пуля в лоб, другого выхода у меня нет.
— Что это значит, есаул? Вы забываетесь!
— Не могу больше вешать и расстреливать. Дело ли
русского офицера? На днях от красных перебежал к нам
т
>
человек, вполне достойный выполнять такую миссию,
ХОТЯ ОН II РЯДОВОЙ.
— Кто он? Кто? — раздались вопросы.
— Некий Шульц или Шпиц, черт его разберет, быв-
ший марковский контрразведчик-вешатель.
— Перешел от красных? Лубопитно,—с сильным ак-
цептом сказал полковник Крым-Шамхалов.
— Хотите, ваше превосходительство, вызову его?—
Муштаев смотрел в лицо командующего без всякого по-
добострастия.
— Пожалуй. Перебежчик от красных — нечастое яв-
ление на данном этапе войны.
Шиц по всей форме доложил командующему о своем
прибытии и попросил разрешения обратиться к старше-
му английскому офицеру.
— Как вы добрались до места, господин советник, в
ту ночь, когда я вас провел через линию фронта?
Стрэнкл узнал своего ночного проводника, ординарца
начштаба красной бригады Родзиевского.
— Он оказал мне неоценимую услугу,— подтвердил
Билл, обращаясь к генералу. Прошу вас, ваше превос-
ходительство, наградить этого солдата.
— А где же, господин советник, ваш сопровождаю-
щий, тот высокий осетин — Мурхаи или Таркаи, как
его?..— спросил осмелевший Шиц.
Мистер Стрэнкл не счел нужным отвечать перебеж-
чику, но Хвостиков полюбопытствовал — о чем он? — и
иностранец сказал:
— Был со мной некий Амурхаи, проводник. Как толь-
ко перешли линию фронта, сбежал куда-то...
— Да,— вздохнул генерал и тихо добавил: — Бегут,
канальи, всюду бегут, как крысы с тонущего корабля...
Хвостиков задал несколько вопросов Шицу и есаулу
Муштаеву. Установив бесспорную принадлежность пере-
бежчика в прошлом к Добрармии и узнав о «сохранен-
ных» им деньгах в золотой валюте, приказал зачислить
Генриха Рихардовича Шица в карательный отряд в чи-
не фельдфебеля при командире.
— А в вашей просьбе об отставке,— обратился гене-
рал к Муштаеву,— я категорически отказываю. Что ка-
сается репрессий, то о них не может быть речи. Время
репрессий кончилось. Итак, вы свободны, господа.
Слова относились к младшим по званию. Муштаев,
179
еще несколько офицеров и новоявленный фельдфебель—
радостный Шиц удалились.
Полковник Крым-Шамхалов вышел в соседнюю ком-
нату позвонить по телефону. Мистер Стрэнкл извинитель-
но кивнул двум своим соотечественникам и пригласил
командующего подойти к окну. Заговорил таинственно.
— Наше командование поручило мне собрать раз-
личные материалы и составить записки о военных дей-
ствиях в России. Я буду счастлив отметить в своем днев-
нике, что вождь кубанского казачества генерал Хвости-
ков обладает незаурядным полководческим талан-
том.
— Вы мне льстите. Я солдат и не люблю лести. Что
вы, собственно, имеете сказать?
— Вы, ваше превосходительство, очень мудро изво-