контрабандистов, которые помогли ему перебраться че-
рез русскую границу.
— В России нашему брату теперь делать нечего,—
говорил он.—Здесь же я при деле: скрашиваю жизнь
бывшим русским господам, отпускаю товар в долг, под
небольшие проценты. Одно плохо: заплошали офицеры.
На прошлой неделе флигель-адъютант граф Чернопятов
выпил пять рюмок под честное слово русского дворяни-
на и прячется теперь в Старом городе. Хорош гусь, а
еще из свиты его величества...
В тот памятный вечер, когда трое разведчиков поки-
нули хутор Хмельной, унося в нищенских сумках содер-
жимое дипломатической посылки, началось всеобщее
отступление повстанческих войск в Грузию. Чтобы скрыть
это, генерал Хвостиков приказал выставить на левом
берегу Кубани мелкие группы прикрытия — создать ви-
димость обороны. На одну из таких групп случайно
наткнулись юные герои. \
Раненые Костя и Ахметка попали в полевой лазарет
Южно-Осетинской Красной бригады, в Пятигорск. Ах-
метка быстро поправлялся — пулевая рана на руке затя-
гивалась. А у Кости был прострелен голеностопный су-
став. Врач сказал: «Лежать придется с полгодика»...
— Как же это вас угораздило?..— спрашивала се-
стра милосердия Даухан Каирова, миловидная осетин-
ская девушка из Алагира.
Ребята отмалчивались.
Вскоре Ахметка выписался и уехал в Осетию вместе
с группой демобилизованных бойцов бригады. В их чис-
ле был «босой комиссар» Петя Икати.
Л96
Наедине с Даухан Костя оказался более разговорчи-
вым.
— Давно бы рассказал тебе, Даша, о нашем путеше-
ствии в тыл белых, да больно о друге вспоминать...
— Расскажи, Коста, расскажи, дорогой.
— Когда мы переплывали на лодке реку, Знаурка
стрелял по дозору, чтобы дать нам перебраться с гру-
зом...
— Да ты все по порядку, Коста, с самого начала...
— Ладно, расскажу.
Долго шагали юные разведчики по степи, прислуши-
ваясь к стрельбе на переднем крае обороны, чтобы най-
ти «тихое место», где бы легко можно было перебраться
к своим.
Шли все дальше на северо-запад и, наконец, достиг-
ли Кубани, не ведая, что именно здесь правофланговые
части Южно-Осетинской бригады готовят решающий
удар по вражескому тылу, прикрытому лишь небольши-
ми дозорами белоказаков.
Первым на дозор наткнулся Ахметка. Когда шли по
кустарнику, он чуть не наступил на голову усатому
уряднику, который лежа разглядывал в бинокль проти-
воположный берег. Казак крякнул от испуга, но, увидев
перед собой мальчишку, зло зашипел:
— Тихо. Не шевелись!
Ахметка побежал в сторону, к усыпанному галькой
берегу. За ним — Знаур и Костя.
— Стой! — раздалось сзади.
Ребята продолжали бежать. Впереди показался нос
привязанной к кустам лодки.
— В лодку, ребята!—крикнул Костя.
Знаур сбросил со спины тяжелый мешок.
— Бери! — приказал Ахметке (второй мешок был за
плечами Кости).
Послышался лязг затвора.
— Стой, вражье племя! Куды лодку тянешь, черкес-
ская морда, к красным?..
Усатый присел на колено, взял на прицел Ахметку,
толкавшего в воду лодку. За спиной урядника из-за ку-
стов поднялись три головы в казачьих фуражках.
197
— Стреляй же ты, Микитеико! — крикнул кто-то.
В этот миг Ахметка, подскользнувшись о тинистый ва-
лун, плюхнулся в воду. Казак выругался и снова прило-
жился к ложе карабина. Знаур отчетливо вспомнил:
ночь на берегу Терека, конные чекисты, армавирский
Клява целится прямо в кожанку особоуполномочен-
ного...
Так же решительно, как тогда, Знаур нажал на спу-
сковой крючок. От выстрела наган дернулся вверх...
Урядник выронил карабин, взмахнул руками и какое-то
мгновение не опускал их, стоя на коленях.
— Плывите!
Он прилег на камнях за кустом и еще раз выстрелил
в казаков.
— Лезь в лодку! — с тревогой крикнул Ахметка
Знауру.
— Прыгай скорей! — торопил Костя.
Но Знаур будто и не слышал окликов.
Он думал: «Надо выстрелами отвлечь казаков. Пусть
хоть один доберется до правого берега и доставит
шпионские бумаги. Уплыть троим немыслимо: на воде
казаки расстреляют всех...»
Друзей относило все дальше. Дозор притаился.
«Ждут, шакалы, когда у меня кончатся патроны...» —
сказал про себя Знаур.
Чуть слышно плескались волны Кубани. Знаур огля-
нулся — лодка подходила к середине реки, где быстрина
играла переливчатым золотом потухавшей вечерней зари.
И в эту тихую минуту снова вспомнились слова матери:
«Зачем, зачем ты покинул меня, ма хур...»
...Ахметка отчаянно греб единственным веслом. А с
другой стороны стремительное течение выпрямляло лод-
ку, и она быстро подавалась к берегу.
Костя обернулся, сложил ладони рупором и закри-
чал:
— Плыви-и-и, скорей-ей!
— Скоре-е-ей! — как эхо, подхватил Ахметка.
На левом берегу, где остался Знаур, снова раздались
выстрелы. Костя увидел, как их друг, отстреливаясь,
бросился в воду и поплыл. Казаки открыли огонь. Долго
чернела на волнах Знауркина голова, а потом скрылась
-где-то в быстрине...
Почти у самого берега вражеские пули догнали и
198
лодку. Упал Костя. Ахметка бросил весло, схватившись
за руку. Но к лодке уже бежали красноармейцы...
Передний махал рукой и что-то кричал разведчикам.
Теряя сознание, Костя узнал в нем своего отделенного
Бибикова.
Забыв в эти минуты суровую уставную науку, быва-
лый русский солдат сокрушался:
— Ребятушки, родные мои! Да как же вы, соколики,
рискнули плыть, не дождавшись ночи? А где же третий
ваш герой, где старшой-то?..
— Там! — Ахметка махнул рукой на бурлящую го-
ворливую Кубань.
— Ну и что с Знауром? — спросила Даухан, вытирая
платочком глаза.
— Утонул, должно быть...
— Не плачь, Даша, успокаивал Костя, сам еле сдер-
живая слезы. Все-таки мы доставили бумаги в штаб, и
комиссар увез их в Военный Совет, самому Орджоники-
дзе. Все хорошо. А пленных освободил офицер, тот, что
сжег в сарае палача. Помнишь, я рассказывал...
— Почему он так поступил/ этот офицер?
— Значит, совесть заговорила в человеке.
эпилог
На нихасе было многолюдно. Только что прибыли с
поездом молодые джигиты — демобилизованные красно-
армейцы из Южно-Осетинской бригады.
От самой станции Петр Икати и Семен Цебоев везли
на своей бричке плакат: «Создадим в Осетии коммуну
«Водопад»!» Многие недоумевали, почему именно «Во-
допад»? Но «босой комиссар» Икати (теперь обутый в
новенькие хромовые сапоги) объяснял:
— Бойцы-осетины спасли от разгрома русскую ком-
муну «Водопад» и в память о той героической ночи ре-
шили и свою коммуну назвать «Водопадом».
...Звуки осетинской гармошки заполнили площадь.
Белобородые старики подносили воинам роги, наполнен-
ные пивом. Пестрели, роились праздничные наряды, цве-
ли девичьи улыбки, подобно альпийским макам в тихий
июньский день. Солнце грело не по-осеннему; с юга дул
теплый ветер и доносил в долину Уруха свежесть и бод-
рость вечных снегов.
Гул народного праздника все нарастал.
В сторонке, рядом с одетыми в черное вдовами стоя-
ла поседевшая лекарка Хадзигуа. Белые пряди волос
падали на красивый лоб. Обезображенную огнем сторо-
ну лица тетушка Хадзи, как и прежде, прикрывала плат-
ком. Рассеянно и беспомощно она поворачивала голову,
как будто искала кого-то.
— Вернулся ли мой сын? — спросила она людей.
— Да, он вернулся,— ответил ей политрук Икати.