обвиняемого). Ведь она больше макитры! А пузо!.. Разве
ж это казак?
Па мясистом круглом лице Митюхина выступили кап-
ли пота, хотя было прохладно.
— Граждане судьи!—говорил трагическим полуше-
потом «защитник» Стринжа,— вы посмотрите на эти не-
винные младенческие глаза... И, уходя в вашу совеща-
тельную комнату, не забудьте, что лошадь—и та спотыка-
ется...
«Граждане судьи» — Казиев и Калданов — под воз-
действием прочувствованной речи «адвоката» начинали
деланно всхлипывать, а под конец Закйр махнул рукой
и окончательно расплакался. В унисон истошно голосил
Рахим..
Хохот стоял невообразимый. Но суд продолжался. У
командира полка шло офицерское совещание, и казачья
«вольница» не имела ограничений.
Снова говорил «прокурор». «Эксперт» зачитал опись
трофеев Митюхина. Чего там только не было? Латунные
и оловянные наконечники от снарядов, пуговицы, кривые
обойные гвозди, желтоватые бриджи венгерского гусара,
румынская мазь от клопов, обойма от венгерского авто-
мата, зажигалки, ложки, вилки, сапожные щетки... Всего
и не перечислишь. Среди хлама — несколько ручных ча-
сов, маленький «вальтер» с коробочкой мелких, как тара-
каны, патронов.
Суд решил: хлам закопать в землю, часы (за исклю-
чением тех, что на руке Митюхина) сдать в полковую
казну, начфину или заместителю командира по тылу,
оружие — командиру.
Приговор обжалованию не подлежал. На том месте,
где закопали скарб заядлого трофейщика, «судисполии-
тель» поставил осиновый кол.
Посрамленный Митюхин долго ни с кем не разгова-
ривал, держался особняком. Прошли дни, месяцы, и
никто не видел, чтобы он когда-нибудь вновь проявлял
интерес к барахлу. В «приговоре» произнесена и такая
суровая фраза:
281
— Не выполнишь волю товарищей — напишем письмо
в твою станицу, и ляжет на тебя великий позор. Будь
настоящим казаком!
Рассказывали, что Митюхии со временем стал им.
Впрок пошла солдатская наука!..
«Ржавый листопад»
Гвардейцы — казаки и танкисты — уже десятки раз
подтвердили, что конно-мехаиизированная группа спо-
собна делать чудеса.
Это был многоязыкий огромный коллектив, в котором
общая, «роевая» жизнь управлялась не одними боевыми
приказами, а высшими принципами поведения в бою.
Группа генерала Плиева -перебрасывалась с одного
фронта на другой. Там, где не хватало артиллерии, но
нельзя было откладывать наступления (а враг- оборо-
нялся отчаянно), приходили на помощь войска КМГ или
отдельные кавкорпуса, которые действовали самостоя-
тельно и тоже заслужили звание гвардейских (вся со-
ветская конница Действующей армии была гвардейской).
Они являлись как бы «ключом», чтобы открыть изнутри
крепость вражеской обороны. Совершали дерзкие флан-
говые маневры, парализовали «кровеносную систему» не-
мецко-фашистских дивизий, корпусов и армий. Не пото-
му ли враги в своих газетах, в речах по радио, в листов-
ках кляли на чем свет стоит советских казаков?
30 марта 1945 года, накануне выхода войск КМГ к
восточным скатам Малых Карпат, во многих частях по-
бывал лектор из политуправления 2-го Украинского
фронта подполковник Шабашов. Прежде он служил зам-
политом командира кавалерийского полка во 2-м гвар-
дейском кавкорпусе. После ранения учился в Москве. Это
был истинно солдатский пропагандист. Он ходил по зем-
лянкам, подолгу сидел у костров с записной книжечкой.
Рассказывал такие истории, что слушать их солдату —
хлебом не корми. Недешевые анекдоты, факты, под-
твержденные документами. Порой казаки смеялись так,
что дежурный по эскадрону или полку издали призывал
всех к порядку, но, узнав в чем дело, возвращался к
молчаливой семье полевых телефонов.
282
Подполковник Шабашов хорошо знал язык противни-
ка. Он брал с собой целую пачку фашистских газет и
бегло переводил. В одной из них он показал напечатан-
ный портрет человека с небольшой круглой бородой, как
у Дениса Давыдова, с диким взглядом и надменно сомк-
нутым ртом. Под фотографией подпись: «Ярый больше-
вик, советский генерал Плиев». В комментариях к липо-
вому портрету говорилось:'
«Долго он водил за нос некоторых недальновидных
(ныне смещенных или преданных полевому суду) генера-
лов, не оправдавших высоких надежд фюрера. Долго он
со своей конной армией бесчинствовал в наших тылах. А
теперь попался! Его дикая орда окружена со всех сторон,
и выхода нет. Читайте в ближайшем номере «Зол-
дат Цайтунг» сообщение о захвате в плен Плиева
Исса».
— Не первый раз,— говорил Шабашов,— перед тем,
как вы захватили Раздельную, они тоже писали.
Несколько поздней нечто подобное в другой газете —
о Рокоссовском. Наконец, маленькая хроникерская замет-
ка: «Массированный налет имперской авиации на скопле-
ние русской кавалерии. Командующий казачьей армией
генерал Исса покоится под руинами Одессы... Так будет
и с другими!..»
Шабашов свернул газету, посмотрел на часы — время
доклада. А кругом сыпались вопросы:
— Чей же портрет — с бородой — напечатали?
— Это >у них спросить надо.
— Вот брешут, стервецы! О Рокоссовском-то какую
муть наплели. Насолил...
— Хотя бы бороду сбрили с того артиста...
— Не от хорошей жизни языком мелют...
— Геббельс прикажет — вот и пишут. Выше его нету
брехуна...
Фронтовой лектор говорил о действиях отдельных ка-
валерийских корпусов за последние месяцы в полосе
Карпат и на 2-м Белорусском фронте. Вести о братьях
по оружию особенно были дороги казакам.
...Гвардейцы-конники обошли в Карпатах горы Куд-
лонь, Турбач, Буковина, Горц. Взяли с двух сторон го-
род Новы Тарг. На рубеже по реке Чарны Дунаец гитле-
ровцы оказали отчаянное сопротивление. Наши войска
ночью переправились в «тихом месте» через реку и раз-
283
били противника. В Новы Тарге захватили 120 орудий,
500 автомобилей, 30 паровозов...
На Белорусском фронте части гвардейских кавале-
рийских соединений вышли на подступы к городу Ной-
штейтин и с боем взяли его. Захватили тюго трофеев.
Освободили полторы тысячи советских граждан, угнан-
ных фашистами на каторжные работы...
Докладчик рассказывал со всеми известными ему
подробностями, со схемами и картами, с фамилиями за-
хваченных в плен генералов; сообщал и о славных делах
отличившихся конников, показывал их портреты во фрон-
товых газетах.
— Портреты настоящие,— весело говорил Шаба-
шов,— живые люди, ваши боевые товарищи из других
корпусов, а бороды 1812 года пририсованы.
Слушали гвардейцы посланца политуправления.с ду-
мами о новых походах.
Осень 1944 года.выдалась трудной, но «урожайной»
для войск КМГ, как говорил лектор,^- потрясли гвардей-
цы фашистское дерево. И зимой много слетело и сгинуло
«листьев». А теперь начался «ржавый листопад». Если
принять каждый листик за дивизию и тряхнуть как сле-
дует, полетят они жухлые, изъеденные черными пятнами
разложения.
— А там и до корней доберемся в Берлине. Уже тре-
щат, лопаются. От вас зависит, товарищи, долго ли сто-
ять ядовитому дереву в европейском саду. Ведь это—
сорняк человечества. Уничтожим его!
Когда лектор Шабашов улетел на своем «ПО-2» в по-
литуправление фронта, одобряюще вспоминали ка-
заки:
— Знают, кого присылать!
— Сам комиссаром полка был. Видал — два «Знаме-