― Скажи мне, что ты видишь, ― потребовал я, все это время разглядывая ее розовые щеки, расширенные зрачки и вздымающуюся грудь.
Она выглядит совершенно потрясающе в наряде, который я для нее выбрал. Теперь, когда в соседней комнате горел свет, я мог ясно видеть ее. Если бы она мне позволила, я бы позже отправил ребятам несколько ее фотографий.
― Эта женщина... она выглядит такой безмятежной. И как она реагирует на его приказы, как будто все, чего она хочет, - это доставить ему удовольствие. Она даже не колебалась, ― сказала мне Мелани с мечтательной интонацией в голосе.
Я слышал, как стоны в соседней комнате становились громче, и я знал, что Оливия скоро достигнет оргазма. Прежде чем это успело произойти, Кристоф крикнул ей остановиться.
― Что происходит теперь? ― спросил я, ни на секунду не сводя глаз с Мелани.
― Похоже, что женщине больно, как будто ей больно прекращать мастурбировать, и все же... она остановилась, как только он приказал. Даже если ей очень хочется кончить, она не позволяет этому контролировать ее, ― ответила она.
― Потому что только он может контролировать ее, ― дополнил я. ― Она подчинена его воле, и только то, что нравится ему, нравится и ей. Нет ничего более освобождающего для сабмиссива, чем полностью отпустить поводья и следовать приказам кого-то другого. Им не нужно думать, просто действовать.
― Она красивая и кроткая, ― прокомментировала Мелани. ― Я всегда думала о слове "кроткий" как о чем-то плохом, но все, что оно означает, - это покорность. Разве не странно, что они одинаковые, но одно слово может быть истолковано как нечто гораздо более негативное, чем другое?
― Да, ― кивнул я. ― Кроткий означает - быть могущественным, не предпринимая никаких действий, ― процитировал я. ― И я согласен, это прекрасно, когда другой человек полностью подчиняется. Посмотри внимательно на Оливию. Выглядит ли она смущенной из-за того, что подчиняется?
Мелани покачала головой.
― Вовсе нет. Она выглядит полной противоположностью смущенной. Возбужденной? Абсолютно. Туго натянутой? Определенно. Но не смущенной.
― Оливия когда-то была такой же, как ты, нерешительной и нервной. Это совершенно нормально. Она вела такой образ жизни уже много лет, и, как ты, вероятно, может сказать, она получает удовольствие от подчинения. Может быть, это и не физический вид удовольствия, но тем не менее удовольствие.
Из другой комнаты донеслось хныканье, и с первого взгляда я увидел, как Кристоф надевает зажимы на ее соски.
― Видишь теперь? Даже если ей еще больнее, чем раньше, ты все равно можешь увидеть в ее глазах, как сильно она этим наслаждается. Она обрела свою свободу, отпустив контроль и передав его другому, ― сказал я.
Моя милая Белла хныкала вместе с другой женщиной, но не от боли. Нет... она просто возбудилась от просмотра. Я представил, как Мелани ставит себя на место Оливии, желая узнать больше о красоте подчинения. Ей не нужно было беспокоиться, мы трое - ее доминанты - научим ее всему, что нужно знать.
Ее взгляд переместился с пары на игрушки на стеллаже, и я понял, чего она хотела. Тем не менее, единственное, что я сделал, это схватил ее за бедра и усадил к себе на колени. Я раздвинул ее ноги, чтобы она не могла тереться ими друг о друга, лишая ее какого-либо облегчения для ее нуждающейся киски. Она не получит никакого удовлетворения, по крайней мере, сейчас.
Я заставил ее посмотреть всю их сцену, как Кристоф заставил Оливию трахнуть его. В то же время Оливии приходилось продолжать сдерживать себя снова и снова. Ей ни разу не разрешили кончить, даже в конце сцены.
Мой член был твердым и болел, но не от наблюдения за этой парой. Попка Мелани прижималась к нему, дразня меня тем, что у меня могло бы уже быть, если бы я не решил, как пройдет эта ночь.
Когда Кристоф и Оливия вышли за дверь и закрыли ее, я спросил:
― Чему ты научилась? ― такой простой вопрос, но я мог только надеяться, что Мелани была наблюдательной, какой я ее считал.
― Им было так хорошо друг с другом, ― прокомментировала она мягким голосом. ― Я могла ощущать динамику их силы даже из другой комнаты, это было интенсивно. Однако я не наблюдала за этим мужчиной так пристально, как за ней, ― призналась она.