Вдох. Один, два.
Выдох. Один, два.
Вдох. Один, два, три, четыре.
Выдох. Один, два, три, четыре.
С каждым разом я вдыхал дольше, а выдыхал медленнее. Казалось, я делал это целую вечность, но это работало, поэтому я продолжал, пока мое сердцебиение не замедлилось, стеснение в груди не исчезло, и я снова мог легко дышать.
― Держи воду, ― Кевин протянул мне бутылку с водой.
Благодарный, я выпил ее залпом.
― Спасибо.
Он сел на кровать. У его ног стояла полная сумка вещей.
― Это была паническая атака?
― Да, ― ответил я, не отводя взгляда от сумки.
Он собрал сумку для нее?
Где она?
Он медленно кивнул.
― У меня они тоже были, ― внезапно признался он. ― Мои отцы-геи выгнали меня из дома в восемнадцать за то, что я нормальный. Я знаю все о страхе, когда тебя бросают.
К чему он клонит?
― Я понимаю тебя. Она тебе небезразлична?
Я закрыл глаза, думая о Мелани.
Моей Мелани.
Теперь настала моя очередь кивнуть.
― Я люблю ее, ― признался я.
― Тогда тебе и твоим друзьям лучше бороться за нее. Она особенная, и ее не так-то просто заполучить. А теперь убирайся отсюда к чертовой матери. Мне еще нужно собрать ее вещи.
Когда я вышел из квартиры, я чувствовал себя одновременно и лучше, и хуже.
Тебе и твоим друзьям лучше бороться за нее...
Решимость наполнила меня. Это именно то, что мы собирались делать.
Глава 46
Киллиан
Она моя студентка.
Алан и Гидеон знали.
Гребаные ублюдки.
Я не разговаривал со своими друзьями, а Мелани не разговаривала со мной.
В ту секунду, когда я увидел ее на своей лекции, мое сердце перестало биться. Все, о чем я мог думать, это как красиво она выглядела.
Моя великолепная девочка.
Но затем мое сердце снова забилось, да так быстро, что я подумал, что у меня сейчас случится сердечный приступ.
Обычно я чувствовал Мелани в ту секунду, когда она оказывалась поблизости. Ее было невозможно не заметить, когда она затмевала даже солнце, но на этот раз я был слишком отвлечен.
Я увидел ее напряженную фигуру, когда она не отрывала взгляда от блокнота, лежащего перед ней.
Секунда превратилась в две, а затем в три, пока мне не пришлось заставить себя сосредоточиться на девушке позади нее, чья очередь была представиться. Я не слышал, что она о себе рассказывала, мой разум был слишком настроен на нашу девочку.
Когда, наконец, настала очередь Мелани представиться группе, я застыл. Ее глаза встретились с моими, когда она поднялась со своего места, и мне пришлось быстро подавить свои эмоции, иначе другие студенты увидели бы, насколько глубоко я влюбился в их сокурсницу.
Я должен был притворяться, что она ничего для меня не значит, когда на самом деле она значила для меня весь мир. За считанные недели она стала для меня самым важным человеком.
На ее лице было ясно написано горе. Я мог сказать, что ее сверхактивный ум напряженно работал. Она уже думала, что между нами все кончено, а я не мог этого допустить.
С ума сойти, как хорошо я узнал Мелани за такой короткий промежуток времени. И на той лекции я мог прочитать каждую ее мысль и эмоцию. Я мог прочитать ее разбитое сердце и ее смирение, точно так же, как я прочитал ее любовь и обожание двумя днями ранее.
Было больно смотреть на нее, я хотел успокоить ее. Мне потребовалось все мое мужество, чтобы не заключить ее в объятия и не стереть поцелуями ее печальное выражение лица, пока ее прекрасная улыбка снова не появится на лице.
Затем она заговорила сильным, ровным голосом, настолько противоречащим ее взгляду, что у меня перехватило дыхание. Я хотел сказать группе, чтобы они убирались оттуда к чертовой матери, чтобы я мог побыть наедине с нашей девочкой. Я жаждал обнять ее и сказать, что все будет хорошо, потому что мы найдем способ заставить это сработать. Мне нравилось быть профессором, но, рискуя потерять ее, я бы не задумываясь решил рискнуть своей работой.
Я вел лекцию на автопилоте. Мой разум не думал о других студентах или материале, который мы будем изучать на протяжении всего курса. Нет. Мои мысли были полностью сосредоточены на девушке, на которую я не мог даже взглянуть, потому что я бы не сдержался.
Чайник на плите засвистел, выводя меня из задумчивости, но только на мгновение, пока я готовил чай. Мои глаза зудели и пересыхали от недосыпания. К счастью, у меня сегодня не было занятий, потому что я чувствовал себя так же, как и выглядел снаружи.