Я понял, что это место, о котором она мне рассказывала. Ее место. Именно здесь она искала убежища, когда хотела скрыться от всего городского шума.
Затем, я вспомнил, что раньше она здесь кормила уток со своей бабушкой. Они были здесь вместе перед ее смертью.
Она повернулась ко мне, и ее глаза встретились с моими. Интенсивность ее грусти сбил меня, как поезд, и я затаил дыхание.
Было тяжело наблюдать за ней такой, с ощутимой грустью на слегка нахмуренных губах и покраснении вокруг глаз. Было еще тяжелее осознавать, что мы сделали это. Мы стали причиной.
Мелани повернулась и направилась в сторону пустой скамейки. Я последовал за ней тяжелыми шагами.
Когда мы сели, я оставил расстояние между нами, не желая причинять ей неудобства. Это была настоящая пытка - находится близко, но в то же время и недосягаемо. Она смотрела прямо перед собой на озеро, избегая любого зрительного контакта.
― Мне очень жаль, ― прошептал я, нарушая тишину между нами. ― Я хотел бы выразить, как сильно мне жаль, но для этого нет слов.
Слезы заблестели в ее прекрасных голубых глазах.
― Мы должны были сказать тебе, ― снова начал я, но она перебила меня.
― Тогда почему ты этого не сделал? ― ее голос дрогнул, когда она заговорила. ― Почему ты мне не рассказал? В ту ночь, когда мы встретились, ты уже все знал обо мне?
― Да, ― я ответил честно. Честным я должен был быть с самого начала.
― Что ты знал обо мне? Как все началось?
Слова застряли у меня в горле, но я все равно выдавил их:
― В ту ночь, в ночь дня открытых дверей клуба мы увидели тебя, когда ты разговаривала с Клэр. От нее мы узнали, что ты сабмиссив и что тебе не по карману членство. Вышибалы нам назвали твое имя и возраст, ― я сглотнул, чувствуя себя пристыженным, но затем продолжил. ― Вся остальная информация уже поступила от детектива. Откуда ты, твое детство, кто твои родители. Записи из больниц, где ты училась, куда поступила, когда переехала, где работаешь, кто твои друзь...
― Хватит! ― крикнула она, по ее щекам текли слезы. ― Вы узнали обо мне вообще все! Думаете, что это нормально? Копаться в моей жизни? В личных моментах? Разве это нормально узнавать это все без моего разрешения?
― Нет, это было не нормально, ― прошептал я. Чувство вины грызло меня при мысли, что мы нарушили ее частную жизнь.
― Тогда зачем вы это сделали?
Я покачал головой.
― Нет никакой причины или оправдания тому, что мы сделали.
― Знаешь... ― начала она, повернув голову к уткам, или, скорее, отворачиваясь от меня. ― С тех пор как я узнала об этом, я спросила себя, было ли все настоящим? Не была ли я для тебя просто какой-то игрой...
Моя рука инстинктивно обхватила ее щеку и нежно повернула ее лицом к себе.
― Пожалуйста, верь мне, что все было по-настоящему. Каждое мгновение, проведенное с тобой, было настоящим.
Ее глаза изучали мои, как будто она хотела убедиться, что я говорю правду. Должно быть, она нашла то, что искала, потому что я почувствовал, как часть груза свалилась с ее плеч.
― Это все еще по-настоящему, Великолепная, ― прошептал я. Я погладил ее по щеке, прежде чем отстраниться, возвращая между нами дистанцию.
― Как дела у ребят?
У меня закружилась голова от внезапной смены темы.
― Я еще не разговаривал с этими ослами, ― признался я.
Уголки ее губ слегка приподнялись, как будто она хотела улыбнуться, но сдержалась.
― А как насчет нашей другой ситуации? ― спросила она.
― О чем ты?
― Ты мой профессор.
― Все просто. Я подам заявление об увольнении.
― Ты разве его еще не подал?
― Да, но то после окончания семестра. Я имел в виду, что уволюсь немедленно, ― я пожал плечами, как будто это не имело большого значения. Я хотел вернуть ее больше, чем свой последний семестр.
Она побледнела.
― Я не могу тебе этого позволить.
― И я не позволю тебе рисковать отчислением, ― сказал я.
Ее глаза сузились.
― Тогда хорошо, что мы не вместе, потому что я не позволю тебе потерять последний семестр. Я знаю, как сильно ты любишь свою работу.
Но не так сильно, как я люблю тебя, ― подумал я.
― Ты волнуешься за меня?
― Конечно я волнуюсь! Я не могу отключить свои чувства, даже если бы мне этого хотелось, ― последняя часть была сказана шепотом, но я все равно услышал ее.
Ей не все равно. Значит, есть надежда.
― Спасибо, что пришел. Я напишу вам всем, когда разберусь в своих чувствах, ― сказала она, выводя меня из своих мыслей.