Может быть, если бы я был сильнее, он полюбил бы меня и тогда не причинял бы мне боли.
Его руки хватают меня сзади за шею, а пальцы впиваются в мою кожу, и я изо всех сил стараюсь не вздрагивать, но это больно.
Он начинает тащить меня за собой вниз по лестнице, захлопнув за нами дверь, и меня поражает тот же запах.
Меня от него тошнит. Здесь сыро, так как из труб течет вода.
Красный свет, горящий на лестнице, заставляет меня задуматься, что так выглядит ад.
Мы добираемся до последних трех ступенек, и он толкает меня, сбивая с ног, и я ударяюсь о бетон с такой силой, что у меня перехватывает дыхание. Я пытаюсь глотнуть воздуха, но это не получается.
Он горько смеется, и я слышу, как его шаги эхом отдаются от бетонного пола, когда я сворачиваюсь в клубок на боку, отчаянно пытаясь снова дышать, но это очень больно.
― Посмотри на себя. Ты жалкий выродок, но мы избавим тебя от этой слабости. Может быть, тогда мне не будет стыдно за то, что я создал тебя, ― бормочет он и включает ту же музыку, что и всегда. Я крепко зажмуриваю глаза, чтобы не заплакать.
Я хочу, чтобы кто-нибудь забрал меня у него.
Я хочу, чтобы кто-нибудь заботился обо мне.
Как только я слышу звук открывающегося крана, и звук воды, плещущейся о дно ванны, я чувствую, как комок поднимается у меня в горле, и обхватываю себя руками. Может, именно так ощущаются объятия.
Мне просто нужно представить, что этого не происходит. Что это все сон. Я крепко закрываю глаза, пытаясь погрузиться в свои мысли.
Может быть, я мог бы отправиться в Неверленд?
Неверленд – это дом для таких потерянных мальчиков, как я. И потерянные мальчики, такие как я, свободны.
От звука включающейся видеокамеры мои мысли улетучиваются и начинает скручиваться желудок.
Скоро начнется..
Все синяки и ожоги, которые у меня есть, в школе спрашивают меня о них и смеются надо мной. Называют меня уродом. Там я тоже никому не нравлюсь.
Я ненавижу как это заканчивается. Это самая худшая часть.
Это всегда заканчивается в воде.
Может, на этот раз он меня не вытащит. Может, все затихнет и все закончится.
Я слышу, как его шаги снова приближаются, а затем он присаживается на корточки рядом со мной. Он хватает меня за волосы и грубо приподнимает мою голову.
Я стискиваю зубы, чтобы не расплакаться.
― Можешь ли ты быть еще более жалким? ― холодно спрашивает он. ― Хочешь знать зачем я это делаю? Я едва могу смотреть на тебя.
― Пожалуйста, папа, ― тихо умоляю я, надеясь, что однажды он услышит меня и остановится. ― Я буду хорошим.
Он с отвращением качает головой и встает, крепче хватая меня за волосы и подтягивая к себе.
Я быстро моргаю, пытаясь остановить слезы, прежде чем он сможет их увидеть. Я делаю глубокий вдох и пытаюсь успокоиться, желая, чтобы меня просто перестало трясти.
Он толкает меня, и я, шатаясь, направляюсь к тому же стулу посреди комнаты, падаю на него и снова опускаю голову.
Он закуривает сигарету.
Я ненавижу их.
Я ненавижу запах.
Я ненавижу, как больно он их тушит об меня.
Эти тяжелые шаги снова эхом разнеслись по комнате, и музыка, которая приводила меня в ужас, звенела громче у меня в ушах.
Когда он встал передо мной, я закрываю глаза.
Жаль, что я не могу быть бабочкой.
― Тебе пора принять лекарство, мальчик.
Глава 54
Гидеон
Я со стоном переворачиваюсь, приподнимаясь с покрытых потом простыней. Моя голова просто раскалывается. Сев, я свешиваю ноги с края кровати, пока ступни не касаются пола.
Наклонившись, я беру бутылку виски и две таблетки обезболивающего с прикроватного столика. Пытаясь отдышаться, я кладу их в рот и запиваю теплым вкусом, который уже много лет как перестал жечь горло.
Прошлой ночью у меня снова возникло чувство, что я не хочу сдирать кожу с собственного тела. Демоны, рвущиеся наружу из моего мозга, утихли, и мне показалось, что свет на мгновение заглушил тьму. На мгновение все это исчезло. На мгновение я перестал чувствовать себя больным.
Из-за нее.
Я до сих пор отчетливо помню, как эти длинные ресницы и глаза лани впервые взглянули на меня. Они были такими прекрасными и невинными, что у меня кровь закипела в жилах.
Мелани как ангел на моем плече, который напоминает мне обо всем, чего у меня не было, и обо всем, чего я не должен чувствовать. Всякий раз, когда я рядом с ней, я чувствую себя хищником, выдающим себя за домашнего питомца. Я часто задаюсь вопросом, что бы она почувствовала, если бы узнала, что делила постель с дьяволом. Ведь она такое милое, нежное создание, такая хрупкая и невинная...