— Убери слово «добропорядочный», и все получится.
— Аморальный отец семейства? Хм… хорошая тема для комедийного сериальчика.
— Почти как «Семейка Кастельеро», — в тон мне усмехнулся Кей.
— Не знаю, не знаю. «Семейка Говардов» звучит завлекательнее. А я думала… я подумала… Бонни же хочет детей…
Ну, вот я и решилась. Спросила.
— Я тоже об этом подумал, Колючка. Я знаю, ты хотела ребенка Бонни. Не боишься наследственной гениальности на всю голову? Кастельеро — это не лечится.
— Ага, как будто Говард лечится, — буркнула я.
— Я тоже хочу. Маленький Бонни… это может быть забавно, тебе не кажется?
— Еще как кажется. А твои родители не предадут нас анафеме за такое дело?
— Не предадут. Это вообще не их дело, если уж на то пошло, а только наше. Наш Бонни, наши дети.
Вместо ответа я его поцеловала. Мой Кей. Мой лорд Совершенство. Готова спорить, когда Кей только планировал наше трио, о детях он тоже подумал. Может, даже о детях раньше, чем о чем-то другом. Он вообще такой, мой лорд, рассчитывает на десять ходов вперед. Поэтому с ним спокойно и надежно. Он даже свои дозы адреналина рассчитывает, а значит — не сорвется, как некоторые сицилийские гении.
— Безумная семейка Говардов, смотрите только на нашем телеканале! — пропела я и только собралась снова поцеловать Кей, как из колонок раздалось:
— А теперь, дорогие мои дядюшка Джузеппе и тетушка Клаудиа, еще один подарок от молодого поколения Кастельеро!
Публика захохотала: хорошая подначка, даже туристам видно, что новобрачная тетушка здорово младше племянничка.
Мы с Кеем обернулись на сцену, куда выскочила группа подростков в рокерских прикидах. Девчонка с зелено-сиреневыми дредами и пирсингом выглядела ну очень знакомо! Правда, в прошлый раз у нее были розовые волосы и нос еще не проколот.
Как же Кей прав! Опять прав. Бонни — Кастельеро, от этого никуда не деться. И когда-нибудь мы снова с этим столкнемся. Лишь бы не лбом с разбегу.
— Семья — это святое, — хмыкнул Кей. — Надеюсь, хоть программу им выбирал Бонни.
— Не Оззи Озборн, и то ладно. Может… того, от динамиков подальше?
Кей засмеялся, но от динамиков подальше меня увел. К накрытым столам. Впрочем, я зря перестраховывалась. Бонни с Джульеттой пели что-то вполне человеческое, а не тяжелый рок. Что-то заводное, ритмичное, такое, что танцующей публики прибавилось. А вскоре Бонни под гром аплодисментов ушел со сцены, предоставив развлекать публику как-то итальянской поп-группе, нашел нас — и мы снова танцевали, и целовались…
Я утанцевалась в хлам. С Кеем, с Джузеппе, с Карло и Марко, с Бонни и Энзо, с какими-то смутно знакомыми личностями из итальянских политиков и международных журналистов. Даже дала мини-интервью, поздравила нашего дорого друга Джузеппе с прекрасным выбором супруги и пообещала вывести его в одном из своих романов, а то и написать роман о нем лично. Такая интересная судьба! Такая выдающаяся личность! Да, конечно, мы с мужем будем участвовать в благотворительных акциях, организованных синьором Джузеппе. Мы же практически родня!
От журналистов меня спасли Бонни и Кей. Заявили, что леди утомилась от публики и проголодалась, ай-ай-ай так напрягать беременную женщину! Закутали меня в теплую кофту и утянули куда-то в узенькие переулки, освещенные редкими, но безумно красивыми фонарями, со свисающими с балконов бегониями и вьющимся по стенам виноградом, мимо маленькой площади с волшебной красоты фонтаном…
Я не была готова вот так, внезапно, оказаться над морем. Вот только что был город — и вдруг кривая улочка повернула еще раз и оборвалась. Звезды над головой, звезды под ногами. Штиль. Лунная дорожка. Подсвеченный силуэт яхты.
— Красиво, правда же? — шепнул мне в волосы Бонни.
— С ума сойти как красиво, — согласилась я.
Когда они вместе обнимают меня, я с чем угодно соглашусь, даже с тем, что синьор Кастельеро — мирный законопослушный гражданин Зимбабве.
— Я знал, что тебе понравится Сицилия. Можем приехать сюда на Пасху, Прицци совсем рядом, посмотрим карнавал и Танец Смерти.
— К Пасхе я буду совсем толстая, меня самолет не выдержит.
— Мы тебя на руках донесем, — это уже сказал Кей.
— Если только, — не стала спорить я. А потом поймала Бонни за руку, потерлась о нее щекой. — Красивая свадьба, ты был прав. И друг у тебя — что надо, я бы не устояла. А песня… ты споешь ее для меня еще?
— Конечно. Это твоя песня, мадонна.
— А… Бонни… — я развернулась в его руках так, чтобы смотреть в лицо. — Я бы спросила тебя, кого ты хочешь, мальчика или девочку. Но тут уж как получится…