— Разумеется. У нас много общего, — невольно улыбнулась я.
«Я тоже люблю Бонни. Видишь, как много у нас общего», — я как наяву услышала непередаваемо нежные интонации с легким привкусом самоиронии. Кажется, я уже соскучилась по Кею, а ведь и трех суток не прошло.
— О, да… Дверь в торце коридора, — мне протянули тонкий серебряный браслет с круглой магнитной подвеской, как ключ от домофона. — Надеюсь, вам понравится интерьер.
— Почему-то я даже не сомневаюсь.
— Сегодня вы сделали гостям клуба потрясающий подарок. Благодарю вас, Роза.
— Право, не за что, — пожала плечами я, тоже глядя на Бонни. Мне хотелось добавить бессмертное «не виноватая я, он сам пришел», но я не так хорошо знакома с господином Семеновым, чтобы по-дурацки шутить. — Очень вкусный фреш, Алекс.
Мне галантно поцеловали руку и испарились. Потрясающий сервис. Наверняка и комната — что-то в духе номеров «Зажигалки». И какие у меня шансы обломать Бонни? Верно, никаких. Особенно сейчас, когда он запел «Лорелей», глядя прямо на меня. И как только догадался, где меня искать? Ведь он точно меня не видит, слишком яркие софиты, зал для него — темный провал с беспорядочными бликами светомузыки. Впрочем… он хорошо меня знает.
И потрясающе поет. Напомните мне, зачем я велела ему петь сейчас? Не затем ли, чтобы окончательно потерять голову и сдаться? Это так просто, сдаться! Забыть обо всем на свете, кроме его великолепного голоса, наполняющего меня, кидающего то в жар, то в холод. Голоса, который можно ощутить всей кожей, который ласкает и рвет мне сердце.
— Sometimes I wake in the night and I call out your name, Loreley! (Иногда я просыпаюсь ночью и произношу твоё имя, англ.) — стоя на самом краю сцены, словно на скале над морем, Бонни звал меня, и мне вместо «Лорелей» слышалось «Мадонна».
Я не хотела помнить о том, что он приехал не ради меня, а ради мужской дружбы. Не хотела помнить, что чертов больной ублюдок сделал ребенка своей невесте, и мне придется его отпустить к ней. Я хотела только слышать его, чувствовать его — сейчас, здесь! Еще немного, и я побегу к сцене, чтобы махать руками и вопить: Бонни, я люблю тебя!
Наваждение. Чертово наваждение.
А чертово наваждение, закончив песню, проникновенно шепнуло в микрофон:
— Grazie, Madonna, — и, спрыгнув со сцены, направилось ко мне.
Не знаю, как ему удалось отделаться от тут же повесившихся на него перевозбужденных девиц, но как-то удалось. Честно говоря, я не хотела видеть обнимающих его чужих рук, поэтому отвернулась к бармену и попросила минералки. А когда повернулась обратно, он был совсем близко — и шел ко мне, смотрел на меня с такой знакомой вызывающе-беззащитной улыбкой, что я задохнулась от предвкушения. Нас разделяло всего полдюжины шагов… и сияющая брюликами стервозная блондиночка лет восемнадцати, ринувшаяся Бонни наперерез от небольшой группы золотой молодежи.
— Потанцуем? — она вцепилась острыми розовыми когтями ему в плечо и «соблазнительно» изогнулась.
На лице Бонни мелькнула вселенская усталость, он что-то шепнул блондиночке на ухо, и та отскочила, как ошпаренная, заозиралась — и тут же ее окружили приятели… или не приятели? Минимум один из них — одетый в черный костюм шкаф, явный секьюрити, и он все видел, а кто такой Бонни Джеральд — не знает или знать не хочет.
О, боже…
— Мадонна?
Бонни по моему лицу понял, что здесь что-то не так. Ну да, на блондиночек он не тратит больше пяти секунд внимания, ровно чтобы послать далеко и надолго. Конечно, если не собирается блондиночку трахнуть, тогда она может рассчитывать минут на пятнадцать. Или кто-то думал, что звездный гений мечтает подарить каждой озабоченной деве крышесносный оргазм? Ага. Щаз.
— Это дикая Россия, Бонни, — вздохнула я, глядя на приближающегося со зверской мордой шкафа. — Сзади.
Бонни обернулся как раз вовремя, чтобы проскочить под занесенной рукой, сделать подсечку и как-то так его развернуть, чтобы бугай упал не на меня, что диктовала гравитация, а лишь рядом. Я машинально поджала ноги, крепче сжала стеклянную бутылочку газированной воды и на всякий случай схватилась за стойку.
По счастью, продолжения драки не последовало — Бонни как-то так прижал бугая, что тот даже не пытался пошевелиться. А может, просто оказался не таким безмозглым, как его хозяйка и ее приятели — парочка из них, крайне мажористого вида, уже бежала на помощь, и первый даже занес ногу, чтобы пнуть Бонни…
Струя взболтанной газировки встретилась с его ошалелой мордой за секунду до того, как Бонни ему что-нибудь сломал. А еще через пару секунд до стойки добежали сотрудники клуба, оттащили приятелей стервочки, а бугая подняли на ноги и увели.