— Разумеется! Особенно развлечения, моя любимая леди.
Вот! Сытый Бонни — совсем другой человек! Никаких трагедий, исключительно здоровый авантюризм в блудливых глазах.
— Вот и позаботься обо мне. Хочу красивого, послушного и готового на все мужчину в полное свое распоряжение, — я добавила в голос томной хрипотцы и смерила Бонни хищным взглядом. — Как думаешь, можно ли купить такого в «Касабланке»?
— Даже не знаю, сложная задача, — он ничего не сделал, даже позы не изменил, но исходящими от него волнами искушения можно было искусить целый монастырь. — Если ты уточнишь, к чему именно готового мужчину ты хочешь…
Чуть облизнув нижнюю губу, я повела плечами и озвучила рецепт счастья от британских ученых:
— Я хочу связать, выпороть и отыметь. Так где ж мне купить dolce putta, Бонни?
Целую секунду он просто смотрел на меня так голодно, словно мы в последний раз занимались любовью не полтора часа, а полтора века назад. А потом, раздув ноздри, подался ко мне — и тихо, сумасшедше жарким шепотом, повторил:
— Связать, выпороть и отыметь… это будет стоить вам очень дорого, моя леди.
— Мне не нужна дешевка, — я тоже подалась к нему и понизила голос. — Я хочу самую дорогую шлюху Города Ангелов. Я заплачу за dolce putta… м… настоящий серебряный шиллинг из личной коллекции лорда Говарда. Фамильная ценность.
— Хм… это меняет дело, моя леди, — Бонни взял мою руку и поднес к губам, не отрывая взгляда от моих глаз. — Ради драгоценности лорда Говарда… вы получите dolce putta в полную вашу собственность.
— На неделю. Без условий и ограничений. И если dolce putta мне не угодит, последует наказание.
— Какое же наказание? — его дыхание обжигало мои пальцы, и я плавилась — вся, целиком.
— Коммерческая тайна, — я нежно провела ладонью по еще щеке, а потом запустила руку ему в волосы и сжала изо всех сил. — Ты согласен, dolce putta?
Его дыхание прервалось, он прикрыл глаза и тихо, едва слышно простонал:
— Да, мадонна.
— Я рада, что мы договорились. Мне нужна dolce putta через полчаса. В готовом к употреблению виде.
Легко коснувшись его губ своими, я его оттолкнула — и ушла с кухни, не оборачиваясь и улыбаясь, как улыбаются счастливые идиотки. Телефон я прихватила с собой: надо позвонить Кею и сказать, что его гениальный план как всегда гениален.
Он зашел в спальню, где я сидела с ногами на кровати и трепалась с девчонками ВКонтактике. Сто лет не списывались! Посиделки, конечно, хорошо, но я как-то лучше воспринимаю информацию в текстовом виде. Да и отвечать на одни и те же вопросы удобнее сразу всем, а не каждой по отдельности. Короче, я успела кинуть в чатик несколько глав из «Бенито» (на русском, разумеется), пообещать посетить в ближайшую неделю два концерта и один сабантуй, познакомить всех с Бонни Джеральдом и лордом Говардом, когда он приедет, и узнать, что ни Катька Либман, ни Олежек Данилов до сих пор не вышли в сеть. А времени, между прочим, почти обед!
Когда Бонни появился на пороге, в одном только ошейнике и напульсниках, я кивнула ему, мол, я тебя вижу, dolce putta, жди. И с чувством глубокого удовлетворения посмотрела, как он опускается на колени и склоняет голову. Покорный саб, с ума сойти! И что я в «Гудвине» дурила? Надо было хватать за гриву, обещать ему плеть, и никакая селедка бы его не удержала. Пфе! Селедка! Дура рафинированная.
Еще минут пять я помариновала Бонни ожиданием, время от времени кидая на него косые взгляды — будет нарываться, или еще чуть побудет хорошим мальчиком? Если верить легчайшей улыбке и полной соблазна пластике (на коленях, с руками за спиной и склоненной головой — и как ему удается, не знают даже британские ученые), нарываться он не собирался. Пока.
Вот и хорошо. Начнем-ка мы с приятной мелочи. Отключаться от беседки пока не хочу, сто лет не сплетничала, а тут свеженькие новости…
— Иди сюда, dolce putta, и займись делом, — я кивнула на свои босые ноги. — Массажное масло в тумбочке.
Пока он лазил в тумбочку, я наблюдала за его лицом. Кроме массажного масла там была еще и коробка, которую мне дал с собой заботливый и предусмотрительный Кей. Я сдуру чуть было не отказалась ее брать, но Кею достаточно было сказать «пожалуйста, Колючка, сделай это для меня», и я согласилась. Вчера, перед походом в «Касабланку» запас очень пригодился, а сегодня пригодится еще больше. Вот прямо сейчас, когда Бонни открывает дверцу и видит открытую коробку… его плечи напрягаются, он глубоко вдыхает, трепеща крыльями носа, сглатывает… М-да. Тяжело ему пришлось в монастыре Святой Клаудии, если от одного только вида плети, зажимов, вибраторов и еще некоторых мелочей такой эффект. Дура она. И Бонни тоже дурак. Как он собирался быть примерным семьянином традиционной ориентации? Квасить, чтобы крышу не рвало? Снова на наркоту подсесть?