Нет, вру. Удалось на все сто! С моей подачи.
Я просто сказала, что устала от каблуков. Что бы сделал нормальный человек? Сочувственно улыбнулся и предложил сбросить обувь. Но не Бонни, нет! Он отодвинул меня от стола вместе со стулом, опустился на колени и, сняв с меня туфли, принялся массировать стопы. И мне было плевать, как смотрит на нас дон Джузеппе — потому что мне было невыносимо хорошо!
Дону понадобилась вся его выдержка. Но к чести его надо сказать, он не произнес ни слова. И не скривился. Лишь метал на Бонни уничтожающие взгляды. А Бонни продолжал массаж, пока не принесли первую дозу еды и не расставили по местам.
— Спасибо, дорогой мой, — я погладила Бонни по волосам, не отказав себе в удовольствии запустить в них пальцы и растрепать.
А Бонни не отказал себе в удовольствии потереться о мое запястье щекой. Коротко, мимолетно, но до ужаса вызывающе. И кто тут, спрашивается, сукин сын…
— Мадонна, — Бонни еще и склонил голову, как настоящий вассал перед госпожой.
Уверена, ему сейчас больше всего на свете хотелось, чтобы я покормила его с рук. И чтобы дядюшка видел просвечивающие сквозь рубашку алые полосы на его спине. Жаль только, они уже сошли. Но с Бонни бы сталось их нарисовать по такому случаю, если б его кто заранее предупредил.
— Садись за стол, — обломала я его мечты.
Ну, не совсем обломала: дала возможность подобающе ответить.
— Благодарю, мадонна, — как будто ему оказали королевскую милость.
Паяц! Вот чего он добивается, а? Дон Джузеппе не из тех, кто сбегает, гневно сопя.
Дон Джузеппе, как ни в чем не бывало, похвалил утку с зеленой фасолью и поинтересовался:
— И когда же лорда Говарда можно будет поздравить с наследником?
— Месяцев через шесть с половиной, — отозвалась я. — Не уверена, что будет мальчик. А у вас только сыновья, синьор Кастельеро? Четверо, если я ничего не путаю.
Ага, я тоже сошла с ума, за компанию с Бонни. А пусть теперь дон Джузеппе решает — сказать Бонни в лицо, что не считает его сыном, но соблюсти приличия, или изобразить откровенность со мной и наступить Бонни на хвост. Ну а что? Сейчас никакой его ответ Бонни не понравится.
— Не путаете, миледи. Правда, мой старший сын предпочитает не помнить о том, что у него есть семья.
— Это ты путаешь, дядя. У тебя три сына, и Адриано изо всех сил старается походить на тебя. Мадонна, не желаешь ли еще фреш?
— Конечно. Спасибо, Бонни, — я подставила бокал. — У вас, на Сицилии, все так сложно. А мы… — я словно невзначай коснулась пальцев Бонни, забирая полный бокал, и нежно ему улыбнулась, — хотим и сына, и дочь.
— Мы на Сицилии предпочитаем решать семейные вопросы в кругу семьи, — покерфейс дона Джузеппе все же дал трещину, и из этой трещины уже готова была извергнуться лава и залить к чертям все Помпеи.
— Конечно, дядя. Мы сейчас в кругу семьи, так что говори, не стесняйся.
— Не думаю, что леди Говард будет интересно.
— Отчего же, мне интересно все, что касается Бонни, — я прямо встретила убийственный взгляд дона Джузеппе и даже мило улыбнулась. — Вы разговаривайте, сенатор, и не обращайте на меня внимания.
Он что, всерьез думал, что я слиняю? Я вообще-то леди Говард, а не маленькая мышка!
— У меня нет тайн от Ирвина и Розы, — Бонни поцеловал мне руку и без улыбки глянул на дядю. — Но если у тебя ничего важного, дядя, то не обсудить ли нам урожай оливок?
— Ты огорчаешь свою семью, Бенито.
— Это ты опять путаешь семью и себя, дядя. Ты не похож на Луи Четырнадцатого.
— Слова, слова, Бенито. За ними не спрячешься от правды, — покачал головой дон. — Однажды ты сбежал от своей семьи, бросил мать, отказался от своего имени. Мы все поняли и простили тебя. Но сбежать от своего ребенка — это слишком. Вам не кажется, леди Говард, что оставить ребенка без отца было бы нехорошо?
— Очень нехорошо, синьор Кастельеро. И Бонни никогда так не поступит.
— Согласен, дядя. Отказываться от своих детей как-то не по-человечески.
— Тогда почему ты не со своей невестой, Бенито? Ты оставил беременную Клаудию в Америке, а сам… — дон замолк, неодобрительно глядя на мою руку в руке Бонни, и тут же продолжил: — сам уехал сюда, даже не сказав ей, когда вернешься.