Как хорошо, что возможности людей в некоторых случаях ограничены. Потом не так гадко смотреть на себя в зеркало. Но до этого мы еще дойдем.
— Зато полет на драконе домой был прекрасен, — продолжила я рассказывать злую сказку. — Никель забыл обо всем, кроме неба и крыльев. Какой к черту наркобарон, какая воронка на месте асьенды, когда они летят! Они оба забыли обо всем, так им было хорошо — над облаками, вместе, одним целым. До самого Нью-Йорка. А вот там… Дракон ссадил Никеля на крыше его дома, лизнул его вместо «не скучай, я всегда рядом» — и свалил охотиться. Он был чертовски голоден, шутка ли, смотаться в Колумбию и обратно!
— Зря он это, — вздохнул Бонни.
— Он был уверен, что хозяин все понимает и позовет его, как только захочет увидеть. Но ошибся. Никеля нельзя было оставлять одного после такого шока. Драконья кровь залечивает раны, но не душу. Когда Никель перед камерами у своей квартиры, примчалась его СБ. В полном офигении: шеф пропал над Колумбией, и вдруг он — дома, весь к крови, босой, но без единой царапины. Может, шефа марсиане подменили? Но когда Никель их обматерил и запретил соваться в его дела, поняли — шеф тот же.
А вот Никель вовсе не был уверен, что он — все тот же. Слишком все произошедшее было ужасным. Поэтому, чтобы не двинуться окончательно, Никель забыл обо всем. Сутки — долой из памяти. Ничего не было! И это могло бы сработать, если бы не сны. То ему снился полет на драконе, то пытки, то горящая асьенда, то Эль Драко с ножом над двумя трупами. Но самым кошмарным было желание летать! До дрожи, до невозможности думать ни о чем другом. Летать на драконе. Сумасшествие! Надо было пойти к доктору, но мозгоправы — для слабаков. Настоящий викинг лечится иначе. За неделю Никель разорил компанию несостоявшегося тестя и подмял владения наркобарона, выпил три галлона виски, трахнул десяток девиц и ни разу не поднялся в небо и не сел на байк. Он бы ни за что себе не признался, что боится до усрачки. Боится, что дракон прилетит — и что дракон не прилетит. Что сны окажутся правдой, и что он будет жалеть, что не убил Памелу сам.
26. Последний четве
рг
— Он так и не позвал дракона, — горько шепнул Бонни.
— Не позвал, — я сжала его руку.
— Дракон не понял, почему, — продолжил Бонни так же тихо. — Он чуть не каждый день кружил над Никелем, но тот не видел и не слышал. Однажды даже позвал его сам, но Никель не откликнулся.
— У Никеля случился приступ головокружения, ему казалось, что он летит над городом, но он решил, что это опять креза. И заглушил ее кровью конкурента и очередной дозой виски.
— А дракону было плохо. Как брошенной собаке, даже хуже. Он не понимал, за что с ним так? Почему он больше не нужен? Чем он не угодил хозяину?.. — Бонни сейчас было так же больно, как дракону. — И он вернулся на землю, спрятал крылья. Решил, что если Никелю не нужен дракон, то, может быть, ему нужен хотя бы любовник. Ведь им было так хорошо вместе, почти как летать…
— Он дотерпел до четверга?
— Да. К четвергу он убедил себя, что и ему тоже все приснилось. Что он не дракон, а обычный шизофреник. И, конечно же, приехал на вечеринку в загородном клубе, где в тот вечер напивался Никель. Напиться вместе — лучше, чем по одиночке. Не так тоскливо. Вот он и пришел, даже не делая вид, что оказался тут случайно. Первый раз подошел открыто, как к другу.
— Никель ждал. Не дракона, а друга. Он бы ни за что не признался сам себе, что весь вечер высматривает его, оборачивается, стоит кому-то войти в зал. Когда Эль Драко, наконец, пришел, Никель был пьян и совсем забыл о том, что надо держать лицо и ни в коем случае не показывать, что ему не все равно. Это было, как в фильмах: взгляд над чужими головами, время замирает, сердце тоже, и вдруг Эль Драко улыбается ему. Так, как ты улыбаешься Кею. Бесконечное, абсолютное доверие и счастье, просто потому что он есть.
— Это так выглядит, да? — совсем тихо спросил Бонни.
— Да. Это выглядит, как любовь. Никель это увидел. Поймал открытый, беззащитный взгляд, полный надежды и веры в чудо. Знаешь, никто и никогда не видел Эль Драко таким. Никакой игры на публику, никаких глянцевых улыбок. Он просто шел к Никелю, не обращая внимания ни на кого другого. Не было никого другого. Для них обоих. Никель даже о стакане виски в руках забыл. Вот так взял и уронил его, когда Эль Драко подошел и сказал: «привет, Николас». «Привет, Эль Драко», сказал Никель. Два слова настоящего мужского разговора.
— Почему Эль Драко, у него же должно быть имя?
— Ты прав, имя у него было, только никто его не знал. И он поправил Никеля: «Меня зовут Марио». И Никель повторил: «Привет, Марио». Шагнул к нему, обнял. У него был такой вид, словно на него упал астероид и превратился в конфетти.