До встречи с Марысей он даже представить не мог, что будет пробовать женщину на вкус. Впрочем, как и до встречи с Соней – иметь одну на двоих.
Становилось невыносимо. А Валерий где-то задерживался. И Герман решил не дожидаться товарища, а самому в одиночку начать банкет. Он шире развёл бёдра женщине. Приблизился, но не торопился. Вдыхал запах. Так древние люди находили себе пару. Так кабель бежит на зов течной сучки. Запах, обещающий рай.
Его пальцы поглаживали нежную плоть, размазывая тот сок, который струился из глубины, словно там был запрятан родник. Он с видом художника разглядывал и холмик, отвечающий за чувственность. Тот самый холмик, который если удалить, женщина перестанет быть зависимой от мужчины. И каждый раз, когда он задевал его, слышалось слабое поскуливание.
– Ссадисст. – прошипела вдруг женщина. – Долго мучить буде-ешь? – последний звук удвоился, интонация пошла вверх.
Вдруг она почувствовала, как кто-то сел позади неё. Тёплые руки обняли плечи, потянули назад. К бёдрам прижались чужие ноги. В копчик упирался возбуждённый член. Она задела его пальчиками, осторожно, бережно взяла в ладошку. В нём сочеталась сила и нежность. Её голова запрокинулась. Губы, атласные и ласковые коснулись шеи.
Валерий одной рукой прижимал женщину к своему голому торсу. Её дыхание становилось глубоким и прерывистым. Вырывались звуки. Грудь налилась. Соски напряглись. Одна рука удобно устроилась на упругом полушарии. Пальцем он аккуратно задел сосок. Вторая рука опустилась. Он нырнул своим пальцем в неё, испачкался. Достал. Поднёс к её губам. Провёл. Она облизала.
– Ты вкусная. Мы выпьем тебя до дна. Мы иссушим тебя. Опустошим. – шептал он ей прямо в губы, всё больше и больше отодвигаясь назад.
Бережно поддерживая, он уложил девушку на кровать. Повернулся к ней лицом. Встал на колени. Перекинул через грудь свою ногу. Упёрся одной рукой в кровать над её головой, а второй обхватил свой член. Приложил к её губам.
Острый красный язычок выглянул из-за губ. Поприветствовал гостя. Погладил спинку.
И в этот момент она вдруг вздрогнула, выгнулась, приподняв поясницу, открыла рот. Раздался гортанный звук.
Как волшебник, достала руки, которые вроде бы были связаны до этого. Вцепилась пальцами в одеяло и снова выгнулась.
Герман решил, что пора приступать к более активным действиям. Он языком задел клитор. Она вздрогнула и развела сама ноги так широко, насколько могла. Его язык гладил, собирая нектар. Руками удерживал ноги женщины, не давая их свести. Её било, словно в конвульсии.
Голову кружило. Воздух в груди расширялся, как при нагреве, грозя разорвать этот могучий котёл под названием сердце. Перекачка крови шла огромными порциями от одной головы к другой. И казалось, что сейчас он не выдержит, взорвётся.
Нащупал подготовленный разорванный квадратик, где ждал своего часа презерватив. Быстрым отработанным движением натянул его.
Приподнялся и резким рывком как снайпер тут же попал в цель. И сразу мир переменился.
Его сжали в крепких объятиях, не позволив выйти, и приглашая исследовать этот колодец до самого дна. Движения стали увереннее, стенки сосуда сокращались, подстраиваясь под его ритм. Ещё, ещё и ещё.
Валерий держал себя на весу, стараясь не причинить ей вред. Косынка давно сползла с глаз. Он подтянул подушку, подложил ей под голову.
Одна рука крепко обнимала его второе я. Пальчики второй руки ласково перебирали яички. Головка сняла свой капюшон и делилась своим соком с язычком, который гладил её. Вдруг неведомая сила втянула его в себя. Дыхание замерло от восторга. Не в силах себя удержать на вытянутой руке, он поставил руки как в планке.
Его ласкали, обнимали, засасывали, выталкивали. Спинка языка скользила по выступающим венам. В глазах темнело. Ещё немного и он не сдержится.
Кончили они одновременно. Три крика слились в один.
Валерий, перебросив ногу, рухнул рядом, поцеловав женщину в губы.
– От тебя клубникой пахнет. – прошептал он.
– Какой был презерватив, тем и пахнет, – засмеялась она.
Рядом растянулся Герман.
– Слушайте, вот мне за сорок, а я только сейчас узнал, зачем нужны презервативы со вкусом. Раньше думал, ну какая разница. Ты извини, Марыся, но твоя кошечка вряд ли разбирается во вкусах.
– Во вкусах, может, и не разбирается, а вот в размерах даже очень. – и она перевернулась на спину. – Мальчики, вы сегодня в ударе. Я устала.