Израильский народ выдал Саулу единственный мандат — освобождение. У Саула был враг, гораздо более опытный в военном деле, превосходящий числом и гораздо лучше оснащенный.
У Израиля не было ничего, что могло бы сравниться с мобильной ударной силой врага — филистимскими боевыми колесницами, команды которых из трех человек, вооруженные булавами и копьями, прорывались сквозь пехоту противника, как серп через пшеницу. За ними, разделенная на отряды из четырехсот человек, выстраивалась филистимская пехота, в кольчугах, бронзовых шлемах, наколенниках и со щитами, казавшаяся непобедимой. Воины имели в своем распоряжении надежный арсенал вооружений: прямые мечи для рукопашного боя, смертоносные дротики с петлей и веревкой вокруг древка, которые они прицельно метали в бою, и кожаные пращи, создававшие как бы смертельный дождь при стрельбе издалека.
Израильтяне не могли сравниться с фимистимлянами и в мастерстве изготовления оружия. Ибо эгейские странники узнали великий секрет в хеттских землях, прежде чем они решились отправиться в Сирию и Палестину. Они научились ковать оружие и другие изделия из железа, изготавливать мечи, гораздо более прочные, чем у израильтян, и остро отточенные копья и кинжалы, у которых концы и режущие края сохраняли свою остроту намного дольше, чем у хрупкого оружия из бронзы. Филистимляне так тщательно охраняли свое технологическое преимущество, что в гораздо более мирные времена израильские фермеры вынуждены были спускаться в Филистию со своими лемехами, мотыгами, топорами и серпами и обращаться к филистимским кузнецам каждый раз, когда орудия надо было заточить.
Если вожделенное преимущество в металлообработке давало князьям и военное и экономическое превосходство, то жесткая феодальная структура и великолепное владение военной тактикой усугубляло его. Отборная регулярная армия Саула состояла максимум из трех тысяч человек. Он был вынужден в большой степени полагаться на призыв ополчений разных колен израилевых для получения дополнительного подкрепления. Но он не мог востребовать их по своему желанию, он мог только просить. А благополучие каждого воина из колена меньше зависело от милости и благожелательности царя, чем от его родственников, ибо в основном пищу на поле битвы для каждого бойца доставляла его семья.
Тем не менее именно царь даровал жизнь молодой израильской нации в ее решающей борьбе с филистимлянами. Саул разработал стратегию, нарушившую военное равновесие в пользу Израиля — это была философия войны, присущая многим человеческим конфликтам с древнейших времен по наши дни. Сила Израиля таилась в его кажущейся слабости. Саула вдохновили сказаниях о Судьях — о Гедеоне, применявшем внезапные набеги, чтобы одолеть превосходящие силы амаликитян, об Авимелехе, использовавшем хитрость и западни, чтобы справиться с грозными укреплениями города-крепости Сихем, о Деборе и Бараке, использовавших преимущества горной местности, чтобы парализовать колесницы царя Асора.
Если филистимляне лучше сражались в заранее продуманных битвах, израильтяне смешивали все их планы, уходя от таких столкновений. Они прибегали к нетрадиционным военным действиям — преодолевая количество скоростью и стратегическим отступлением, а превосходство в вооружении — неожиданной атакой. Они наносили удары в горах и на перевалах, где филистимские колесницы были бесполезны. Они нападали на врага, когда он меньше всего ожидал этого, и растворялись в горах, пещерах и деревушках раньше, чем противник успевал опомниться и снова собраться с силами. Они вступали в борьбу только в то время и в том месте, которые сами выбирали. Если князья воевали днем, а ночью спали, то Саул нападал ночью и исчезал на рассвете. Сформировав небольшие, но максимально подвижные ударные отряды, Саул использовал уловки стремительного тигра, чтобы победить неповоротливого слона.
Для предельной маневренности Саул делил свои силы на три группы. Каждая могла атаковать либо центральную филистимскую группировку, либо один из флангов, либо оставаться в резерве. Нередко он мог пользоваться одним из отрядов как молотом, ошеломляя и преследуя врагов, а когда они беспорядочно разбегались, два другие отряда становились наковальней, нерушимой человеческой стеной, ощетинившейся копьями и размещенной поперек тропы бегства, на которую неизбежно натыкались бегущие филистимляне, подобно волне, разбивающийся о зазубренный утес. Таким образом Афек был отомщен у Михмаса, Саул дал пробуждающемуся Израилю основы национального самосознания.