Праздник начался на «третий день» недели. Вино льется рекой. Но вскоре оно заканчивается, а гости хотят пить. Первой это замечает Мария. Она обращается к Иисусу: «Вина нет у них» (Ин. 2:3). Иисус неожиданно говорит: «Что Мне и Тебе, Жено?» (Ин. 2:4). Это не было отказом или знаком неуважения со стороны Иисуса, но замечание матери показалась Ему несвоевременным. «Еще не пришел час Мой», — продолжает Иисус (Ин. 2:4). Он считает, Его миссия должна начаться только после того, как Иоанн Креститель завершит свою, и полон решимости сохранить тайну своей личности.
Мария обращается к слугам на свадьбе: «Что скажет Он вам, то сделайте!» Иисус, находясь на расстоянии, отдает слугам два приказа: сначала наполнить водой до краев большие кувшины, предназначенные для очищения, а затем вычерпать из них содержимое и отнести вино распорядителю пира — по еврейском обычаям это друг или родственник семьи. Тот пробует вино и шутливо говорит жениху: «Всякий человек подает сперва хорошее вино, а когда напьются, тогда худшее; а ты хорошее вино сберег доселе» (Ин. 2:10).
Мессианская свадьба Бога со своим народом
Некоторые комментаторы сомневаются в историчности этого эпизода. По их мнению, речь идет об аллегорическом повествовании. Разве такое чудо не потрясает при нашем рационалистическом подходе ко всему?
Однако рассуждать подобным образом — значит ничего не понимать в Евангелии от Иоанна, единственном, где рассказывается об этом эпизоде. А также не разуметь и логики самого Иоанна. Он одновременно и историк, и богослов. Он умеет различать небесные знаки в делах и поступках мирских и извлекать из реальности ее скрытый глубинный смысл. Вся система его мышления основана на двойном подходе — оценке истории событий и смысла, который из них проистекает.
Свадьба в Кане, в понимании Иоанна, — это «знак», а не символ. Знак подразумевает нечто понятное и реальное, что необходимо осознавать с точки зрения высшей, духовной истины. Иоанн опирается на достоверные детали, которые, вместо того чтобы быть объединенными в целостное повествование, изолированы и толкуются в более возвышенном смысле. Отсюда и полный намеков характер повествования. Мы никогда не узнаем ни имен жениха или невесты, ни родственных связей с Иисусом и Его семьей. Ни того, почему это Мария первой заметила, что вина не хватает. Евангелист умалчивает даже о главных персонажах — невеста не появляется вообще, а жених едва упоминается.
Если бы Иоанн хотел написать аллегорическую историю, подобную искушениям в пустыне и происходящую вне пространства и времени, он не старался бы привязать действие к конкретному месту. Жених и невеста практически исчезают из поля зрения потому, что Иоанн, отталкиваясь от реалий скромных деревенских свадеб (на которых он присутствовал), задумал превратить в жениха самого Яхве, источник всех милостей, а в невесту — Марию, воплощающую образ Сиона и веры Израилевой. В понимании евангелиста свадьба в Кане возвещает о предсказанном пророками небесном пире последних времен, о радости Спасения и Благой Вести.
Позже, в своих притчах, Иисус также будет прибегать к образу свадебных пиров, чтобы изобразить Царство Небесное. В примере со свадьбой в Кане уже намечается совершенно другой подход в сравнении с пламенным и высокопарным учением Крестителя. Бог Иисуса — это не Яхве-мститель, а Бог любви и милосердия. И этот эпизод предвещает пока еще едва ощутимый разрыв между двумя людьми, Иисусом и Иоанном Крестителем.
Евангелист подробно говорит о сосудах, упоминающихся в рассказе: «Было же тут шесть каменных водоносов, стоявших по обычаю очищения Иудейского, вмещавших по две или по три меры» (Ин. 2:6), то есть от 360 до 540 л. Это конкретные и по-своему важные детали: сосудов шесть, а не семь, то есть не идеальное число, и сделаны они из камня — все это символизирует несовершенства древнего Израиля и писаний Закона. По мнению Иоанна, Иисус намеренно использовал именно эти каменные водоносы, а не глиняные кувшины, имевшиеся в Его распоряжении. Превращение воды в вино становится символом преемственности между старым и новым Израилем. Так что, как мы видим, история и богословие у Иоанна тесно связаны между собой.
В конце концов, историк может сказать, что в Кане действительно произошло нечто необычное. И это подтверждает очевидец, евангелист Иоанн. Все остальное — вопрос веры.