-А меня эта свобода сгубила. Вёл себя как хотел, считая хозяином жизни. Вот меня эта жизнь и проучила.
Полицейские вскользь переглянулись, и Михайлова встала из-за стола, подойдя к окну.
-И всё-таки, как вы, гражданин Кухта, относитесь к сатанистам?
-Вы знаете, госпожа следователь, многие христиане ещё более грешные, чем сатанисты. Я потому в церкви и не хожу. Во-первых: грехи не пускают, а во-вторых: как зайдёшь туда – одни лицемеры. Утром нагрешили, в полдень исповедались, а к вечеру новых грехов набрались. Со мной в камере одни «верующие» сидели. Один вор, другой маньяк, но что первый, что второй в церковь при тюрьме ходили, а как возвращались, то делились планами, как деяния свои продолжат, когда на волю выйдут. Потому, неважно во что человек верует, если совести не имеет.
-А вы имеете? – снова вставил реплику Миша.
-Говорю же. Я грешный и грех этот мне не искупить. Но Анфёрова я не убивал. Почему вы мне не верите? Потому, что проще всего списать убийство на бывшего сидельца? – Григорий Миронович пытался сдержать себя, чтоб не повысить голос.
-Мы бы рады вам поверить, гражданин Кухта, но вот алиби у вас нет. Может, вспомните? Возможно, к вам кто-то заходил? Или у вас в подъезде камера стоит?
Задержанный задумался.
-Камеры нет, но вот… – он почему-то замолчал.
-Что? – обернулась в его сторону полицейская.
-Я точно вспомнить не могу, но, кажется, во дворе моём прямо напротив подъезда стоит банкомат. Какого именно банка сказать не могу. Но там же есть камера? Вдруг она охватывает дверь моей парадной?
-А вы не могли выйти через крышу и спуститься через другой подъезд или по пожарной лестнице?
-В моём доме всего один подъезд и я живу на втором этаже. Лестницы нет.
-Но вы могли попросить соседей с первого выйти через их окно, дабы не попасть в объектив.
-Ох, – и мужчина взялся огромными, как языки лопат, руками за голову.
-Спокойно, гражданин Кухта, – поспешила разрядить обстановку она. – Мы всё проверим. Но пока вам придётся побыть у нас.
-А как же работа? Меня ж уволят за прогулы.
-Не переживайте. Мы поговорим с госпожой Сергиенко и, возможно, решим этот вопрос. Но я не обещаю. И ещё скажите, у вас есть автомобиль?
-Нет. Был Москвич до тюрьмы, но пока меня не было, мать продала, чтоб с долгами рассчитаться. А потом и сама умерла. В её квартире, собственно, я сейчас и живу. Там меня все с детства знают. Правда, не скажу, что с лучшей стороны.
Наутро следователи решили разделиться. Получив разрешение на обыск квартиры подозреваемого, Кира отправила Лисового с оперативниками по адресу проживания Кухты, дабы тот всё там осмотрел, поговорил с соседями и выяснил, какому банку принадлежит банкомат, чтоб в дальнейшем составить запрос на получение видео, снятого в вероятный день убийства. Сама тем временем прибыла на рыбзавод в надежде поговорить с другими рабочими и выяснить что-нибудь интересное.
Преодолев КПП, капитан проследовала к кабинету Сергиенко, поскольку рассчитывала на её помощь. Постучав и войдя, она застала Елизавету Васильевну что-то методично достающую из ящиков своего стола.
-Доброе утро, – вежливо поприветствовала она секретаршу.
-Здравствуйте. Мне не сказали, что вы пришли.
-Наверное, уже привыкли к нашим визитам, – отшутилась она, вспоминая, как через этот же контрольно-пропускной пункт вчера в сопровождении полицейских вывели Григория.
-Я вас слушаю, – с плохо скрываемым раздражением буркнула Елизавета, по-видимому, тая обиду за задержание их сотрудника.
-Я бы хотела для начала вас кое о чём попросить. Дело в том, что мы пока вынуждены оставить Кухту у себя, пока не будет доказана или опровергнута его вина. Сами понимаете, такая процедура. Могла бы я вас попросить, если это в ваших силах, чтоб у Григория Мироновича, в случае, если он всё-таки окажется не тем, кто нам нужен, не было здесь никаких проблем? Если потребуются какие-то документы, оправдывающие отсутствие его на работе – мы всё предоставим.
-В смысле, чтоб его не уволили? – уточнила секретарь.
-Именно.
-Можете передать ему, пусть не переживает. Мы все здесь работаем до конца месяца, а потом отправляемся в свободное плаванье.
-В каком смысле? – удивлённо спросила Михайлова.
-В прямом. Директора ведь у нас теперь нет. Заместителей и кого-либо ещё, кто мог бы его заменить отродясь не было. Он никому здесь не доверял и не назначал себе заместителей. Поэтому, грубо говоря, фабрика больше не имеет хозяина и платить зарплату нам больше некому. Нет, ну, приказ о начислении заработных плат за этот месяц, подписанный им, я отнесла в бухгалтерию ещё в четверг, но на этом, к сожалению, в ближайшее время всё.