— Она все еще тобой владеет, — прошептал Фотис.
— Нет, — ответил Мэтью, но это было не совсем так. Теперь она владела им по-иному.
— Пойми меня, мой мальчик. Я долго не протяну. Когда меня не станет, она будет твоей. Но мне нужно, чтобы она была рядом со мной — только это поможет мне уйти без мучений. Это моя единственная надежда. Если бы ты видел то, что довелось мне, ты не стал бы отказывать мне в этом.
— Видел то, что довелось тебе? Или делал то, что довелось тебе?
— Кто еще знает, что ты здесь?
Он не позволит старику перехватить инициативу в разговоре, не даст увести себя в сторону, как обычно.
— Андреаса захватили.
— Кто захватил?
— Не знаю. Думаю, дель Каррос. Несколько дней назад он пытался захватить Ану Кесслер. Уверен, это он вступил в сговор с твоими русскими, чтобы завладеть иконой.
Фотис кивнул.
— Ты уверен, что Андреас у них?
— Я разговаривал с ним.
— Что он сказал? Вспомни каждое слово.
— Не много. Кажется, его накачали какими-то лекарствами. Он велел мне ничего не предпринимать, произнес слова «они оба» — видимо, его удерживают два человека.
— Понятно. Это все?
— Он назвал их «принцами». Насколько я понимаю, он пытался быть язвительным.
Несколько долгих мгновений Фотис не отрываясь смотрел на Мэтью. Мэтью чувствовал, что крестный пытается понять, что у него на уме, но оставался спокоен — он знал, что ему нечего скрывать. — Скоро они мне позвонят, — продолжал он. — Они ждут от меня информации о том, где находится икона.
— А тебе не приходило в голову, что это просто уловка твоего деда?
— Ты что, думаешь, он инсценировал свое похищение?
Фотис утвердительно кивнул, продолжая неотрывно следить за лицом Мэтью. Мэтью попытался было обдумать серьезность такого предположения и понял, что уже само это показывает, насколько глубоко в него проникло сумасшествие последних недель.
— Нет. Ты ничего не понимаешь, его самое сильное желание — чтобы я держался подальше от всей этой истории. Он не стал бы придумывать какие-то предлоги, чтобы послать меня к тебе, да еще одного. И тебе это прекрасно известно.
— А может, вы с ним заодно.
— И это глупо — по той же причине. Ты просто думаешь вслух и сам не веришь в то, что говоришь.
— Возможно.
— Мы должны ему помочь.
— Конечно, должны, — ответил Фотис безучастно. Он смотрел прямо перед собой. Он уже больше не видел Мэтью. Было очевидно, что он опять замышляет какую-то игру и просто тянет время.
— А что значит это слово — «принцы»?
— «Принцем», — медленно начал Фотис, — мы с твоим дедом называли того немецкого офицера, о котором я тебе рассказывал. Или «пашой» — потому что ему нравилось жить красиво, в окружении украденных им предметов роскоши. Это с ним заключил сделку Андреас, отправив Пресвятую Богородицу в изгнание.
— Мюллер. Это тот фашист, за которым всю жизнь охотился дед.
— Тот самый.
— Дель Каррос — это Мюллер.
— Возможно.
— Чего он добивался, говоря эти слова?
— Просто дать нам знать. Или хотел предупредить, что мы имеем дело со значительно более опасным человеком, чем я предполагал. Он все еще верный товарищ, твой дед.
— Да, и чем ты отплатишь ему за его верность?
— У меня нет возможности ему помочь. Я себя-то едва ли смогу защитить.
— У тебя икона. Она не стоит жизни Андреаса.