— Так мне говорят, — ответил он, глядя в пол. Лучше быстрее сменить тему. — А вы не думали просто оставить ее у себя?
— Дело в том, что часть коллекции должна быть продана. Несмотря на то что дед вел дела очень аккуратно, остались неуплаченные налоги на имущество. Есть и другие издержки, весьма ощутимые.
— Но почему именно икона? Есть много других работ, не так ли?
— Я хочу оставить работы современных авторов — это мое увлечение. А из старых работ наиболее ценной является икона.
— Может быть, как раз поэтому и следует оставить ее?
Она положила обе руки на стол.
— Хорошо, хотите правду?
— Пожалуйста.
— Эта вещь наводит на меня ужас, и так было всегда. Я знаю, что это всего лишь дерево и краска, но у меня такое ощущение, что это все же нечто большее, что внутри ее что-то прячется. Потом умирает дед — прямо перед ней. Я не хочу ее оставлять. Ну вот, я и сказала. Теперь я, наверное, внушаю вам отвращение.
— Едва ли. Это всего-навсего означает, что вас трогает эта работа. Может быть, не так, как хотелось бы создателю, но тем не менее.
После минутного размышления она снова улыбнулась.
— Вы имеете в виду автора, не Создателя.
Он вдруг покраснел.
— Да, именно так. Рядового парня, не самого старшего.
— Извините за колкость. Мне нужно отвлечься от всего этого. — Она взглянула на часы. — Боже, уже поздно. Вам ведь не надо было возвращаться в офис?
— На сегодня я закончил.
— Вам никуда не нужно ехать?
— Нет. — Почувствовав в ее словах желание распрощаться, он поднялся. — Надо кое-что прочитать.
Подойдя к раковине, он стал ополаскивать кружку, по-детски обиженный тем, что ему не дали еще раз посмотреть на икону. Ему никогда не была свойственна такая одержимость, и это новое ощущение раздражало его. Он, в конце концов, пришел сюда, чтобы помочь ей, а не себе.
— Да оставьте, я сама это сделаю.
— Ничего. — Он поставил мокрую чашку на стол.
— Я просто думала, не захотите ли вы поужинать. Если вы не слишком заняты.
Мэтью удивился собственной глупости. С каких это пор он стал таким несообразительным? Почему он не мог ее понять, все усложнял?
— Неплохая идея.
Она молча продолжала смотреть на него, и он уже готов был отказаться. На самом деле это ужасная идея. Их связывают деловые отношения. Она все-таки странная женщина. Несмотря на симпатию к ней и даже некоторую очарованность ею, в ее присутствии он постоянно чувствовал неловкость. Повисшую тишину разорвал низкий глубокий звук боя старинных немецких часов в гостиной.
— Обещаю больше не говорить об иконе, — добавила она. Он представил свой путь домой, мимо химчистки и китайских ресторанчиков, пустую квартиру. А в это время его неубедительная отговорка будет эхом витать в этом кирпичном доме, и она всю ночь просидит на кухне за чашкой кофе.
— Хорошо, — сказал Мэтью. — Конечно, с большим удовольствием. Куда мы пойдем?
Но они никуда не пошли. Ана решила, что они вместе соорудят какой-нибудь ужин. Правда, в холодильнике почти ничего не было, да и готовить она не умела. Зато она была хорошо знакома с содержимым винного погреба и, пока Мэтью резал шампиньоны и взбивал яйца с холодной водой, пошла вниз выбрать вино. Резаное яблоко, немного пармезана — и за считанные минуты он приготовил чудесный омлет, который они и поглощали вместе с поджаренными рогаликами и «Шато Марго» 1984 года.
— Это вино сюда не подходит, — сказала Ана.
— Если оно вам нравится, значит, подходит.
— А вам нравится?
— Очень, хотя я и не знаток вин. Слишком много рецины выпито в юности.
— Рецины? — простонала она. — Господи, да это же отрава!
— А вот на это я могу возразить — вот так, задрав подбородок, с видом знатока, — что вы не пробовали настоящего напитка. «Экспортная рецина, Theomou, scata!»
— Отлично, кого-то вы мне напоминаете.
— Марлона Брандо.
— Я собиралась сказать — Муссолини.
— Хм, спасибо. На самом деле любая рецина для меня отдает деревом. Еда греческая, вино французское. — Он поболтал темную жидкость в бокале. Приготовление ужина помогло немного сбросить напряжение. — Каждый должен делать то, что у него хорошо получается.
Она запихнула в рот большой кусок омлета, как будто не ела несколько дней.
— Все греческие мужчины умеют готовить?
— Это же омлет, Ана. Его любой может приготовить, это не называется «готовить».
— Это для вас. А для моей кухни это вершина кулинарного искусства.
— Польщен.
— А можно мне задать бестактный вопрос?